П5: Прощальные песни политических пигмеев Пиндостана (сборник). Виктор Пелевин

Чтение книги онлайн.

      «Главное качество, которое развивает в себе к двадцати годам современная московская девушка, – это доверчивая готовность к элитному сверхпотреблению (в современном русском ее принято называть „киsosтью“). Дураку понятно, что никто не допустит легионы этих кис к гламурному распределителю, им просто поморочат голову и бросят. Так, собственно, и было во все времена. Но сегодня морочить девушке голову нужно таким омерзительно пошлым способом, что награда, которая ждет за этот тяжкий и нечистый труд, как-то блекнет. Тем более что труд этот не только противоречит нравственному чувству христианина и порядочного человека, но и дорог до чрезвычайности, а реальная рыночная стоимость ожидаемой награды значительно ниже счета за первый же обед в хорошем ресторане. Что же касается духовной близости с какой-нибудь из этих инфузорий-туфелек от Prada, то о ней мы просто не будем говорить в целях экономии места…»

      Зато другая статья Ктулху разъясняла слово «электоральный» с суверенного плаката:

      «Называть российскую публику „электоратом“ – это примерно то же самое, что называть тюремных опущенцев „педерастами“ („любителями мальчиков“ по-гречески). Что тут скажешь? Да, такая лексика широко распространена, освящена обычаем, и можно даже найти определенные фактические основания для подобного словоупотребления. Но все-таки в иную минуту сложно отделаться от чувства, что за звучным иностранным словцом прячется какая-то усмешливая лукавинка, чтобы не сказать – злая неправда…»

      Лена сначала прочитала «электоральный» как «электро-оральный» и, только дочитав этот пассаж до конца, поняла, что имеется в виду совсем обратное.

      «Вот ведь не просто людям что-то одно не нравится, – подумала она устало, – а они вообще всю нашу жизнь хают. Ехали бы тогда себе из страны…»

      Действительно, стенгазета поражала своей откровенной критичностью к установленному порядку вещей – но ушлая Кима объяснила, что так сделано специально, с целью вызвать у посетителей буфета ощущение полного элитного доступа к чему угодно вообще.

      – Карманный диссидент, – сказала она, – это типа как злой карлик с бубенцами. В гламурных кругах считается очень даже шикарно.

      По какой-то причине никто из очереди особо не задерживался у тайного рупора Ктулху, и Лена подумала, что Кима права.

      В буфете было многолюдно. Преобладал народ в технической униформе, но присутствовали и коллеги: впереди стояло несколько пацанов-атлантов в узких набедренных повязках. Они, видимо, работали в каком-то классическом интерьере, потому что их рельефные мускулистые тела были натерты белой пудрой под мрамор. У одного пудра была стерта с ягодиц, а на ляжке остался отчетливый отпечаток ладони. Остальные поглядывали на него с ухмылками.

      Вялый разговор, который девушки вели о том и о сем, постепенно стих. А потом Ася вдруг спросила:

      – Все видели?

      – Ты про что? – не поняла Лена.

      – Про богомола.

      Лена СКАЧАТЬ