На живую нитку. Ника Свестен

Чтение книги онлайн.

      Мама конечно же закрылась в его комнате и работает. Подыгрывая себе на электронном пианино в телефоне, сочиняет рекламные песенки:

      – Гла-зи-ро-ван-ный сыро-о-ок! Ты не будешь одино-о-ок! Нет, не то… Гла-зи-ро-ван-ный сыро-о-ок! Мир бывает так жесто-о-ок! Ерунда какая-то… Гла-зи-ро-ван-ный сы-ы-ро-ок! Жизнь задаст тебе уро-о-ок! Тьфу ты!

      В дверь заглядывает папа и фальшиво поет своим лиртенором [6]:

      – Твоих идей иссяк пото-о-ок!

      Тогда мама печально говорит что-нибудь вроде:

      – Когда я напишу оду «О хорошем человеке», там не будет ни строчки о тебе!

      – Маруся, это сурово! – ответит папа.

      Мама откладывает пианино и блокноты с черновиками и начинает свою обычную «горестную песнь».

      – Когда я писала некрологи, я любила жизнь. Когда я писала тексты для глупых открыток, я верила, что у меня всё еще впереди. А теперь я тону, Петя! Тону в этом болоте творожков и песенок в мажоре!

      – Маруся, ну надо же как-то жить, – ласково скажет папа.

      Мама решит поссориться и повысит голос:

      – Почему жить надо «как-то», Петь? Что это за приставка такая к жизни? «Как-то». А если просто жить? Без приставок?

      Но папа ссориться не захочет и будет ее успокаивать:

      – Маруська, ну хочешь, уедем в тайгу? Я срублю сруб, посажу дерево, сын у нас уже есть. Я буду боронить и пахать, а ты… Не знаю… Ткать, лапти плести. Что они там еще в тайге делают?

      Мама улыбнется и скажет:

      – Ты и так пашешь, лапоть мой любимый.

      Лука пробрался по темному коммунальному коридору и вошел в тепло освещенную комнату. Так и есть. Родители спорили за дверью его детской, которую мама предлагала торжественно переименовать в юношескую.

      Лука хотел распахнуть дверь и напугать их, но мама, как всегда, почувствовала, что он дома, и выглянула из комнаты:

      – Лукашик, там в скороварке «Нечто», пожуй. А чай вместе выпьем.

      Лука кивнул и поплелся на общую кухню.

      Их уголок был у высокого переплётчатого окна. Мечтательная мама устроила там «парижское кафе» – с зеркалом в изящной раме на стене, круглым столиком с венскими стульями вокруг. А папа, кивая на развешанные в кухне соседские простыни и тельняшки, сказал, что это не парижское кафе, а одесский дворик. Маме понравилось и это.

      Лука взял вилку и начал есть фирменное мамино «Нечто», полурагу-полузапеканку, прямо из чаши скороварки. На кухню, шлепая косолапыми тапками, вошел сосед, бывший северный моряк Миха.

      – Здоро́в, Лёх! – Имени «Лука» Миха почему-то не признавал.

      Он бесцеремонно принюхался к скороварке и открыл свой покоробившийся посудный шкафчик.

      – Нацеди полбанки, – попросил Миха и протянул сколотую по краям тарелку.

      Потом сел на венский стул, глянул в «парижское» зеркало и почесал свой седой щетинистый СКАЧАТЬ