На живую нитку. Ника Свестен

Чтение книги онлайн.

      – Моть, ты когда-нибудь думал уйти из хора? – вдруг спросил его Лука.

      Мотька удивился:

      – Куда уйти?

      – Ну, куда-нибудь. На волю.

      Мотька удивился еще сильнее:

      – Ты что! Меня предки сразу прибьют. Мать мечтает, чтоб меня в Москву позвали. Но, по мне, лучше Токио.

      Лука с досадой прищелкнул языком:

      – Погоди ты со своим Токио! Я тебя про жизнь спрашиваю. Вот, если не хор, ты бы что делал?

      Мотька заволновался.

      – Пшеничный, у тебя проблемы, что ли?

      Лука посмотрел на его встревоженное лицо и ничего не ответил.

      Шарманщик сориентировался.

      – Нет, ну я думал, конечно, – сказал он с интонацией самого Луки. – Но не про совсем уйти, а… – Мотька запутался.

      Лука по-отечески похлопал его по плечу и хотел вернуться в класс, но Шарманщик остановил его:

      – Пшеничный, это просто отсюда всё, что там, выглядит круто. А оттуда – всё, что здесь. Понял?

      Лука подумал, что Мотька наверняка скопировал это с далай-ламы.

      После занятий все обсуждали завтрашний «домашний» концерт для Медоносова-младшего, его семьи и кого-нибудь из совета директоров его компании. Лука такие выступления не переносил.

      Однажды, когда они исполняли «Ave verum» [3], на латинской фразе «fluxit aqua et sanguine» [4] Лука заметил, как Медоносов-младший украдкой положил в рот леденец и почесал себе правый бок.

      Не счесть, сколько конфет было съедено вот так, тайком, во время их концертов. Но Лука возненавидел именно эту. Потому что в тот момент, когда «осветлялись» и пари́ли даже нижние звуки, Медоносов-младший никуда не собирался улетать вместе с музыкой. Он напряженно думал о другом. Он оставался на земле так же, как и Лука.