Независимость Грузии в международной политике 1918–1921 гг. Воспоминания главного советника по иностранным делам. З. Д. Авалов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ во всем было полнейшее.

      В Пятигорске дошел до нас слух о перерыве Трапезундской конференции, о падении Карса и Батума, о формальном провозглашении независимости Закавказья. Еще больше потянуло нас в Тифлис – между тем приходилось бездействовать, вдыхая целительный воздух, и ждать удобного случая к отъезду.

      Я чуть было не собрался ехать во Владикавказ на дрогах, по колесной дороге – весной это даже соблазнительно; но члены грузинского комитета (везде на группах были такие комитеты-консульства революционного происхождения) отговорили от этого намерения: «Убьют и ограбят в пути, несомненно». Вот вам, говорил я себе, и рах rossica, о значении которого на Кавказе я как-то писал в «Русской мысли»!

      В условиях пятигорской сытости и довольства (позже и здесь все было уничтожено дотла двуногой саранчой!) подошла к концу эта неожиданная пауза в нашем путешествии. Иные из нас стали прибавлять в весе; очутившись – явно случайно и явно временно – в обстановке прежнего, привычного для них быта, они легко принимали это мимолетное за постоянное; прежний оптимизм и прежняя уверенность возрождались в них с возвращением утренней ванны и хорошо поданного завтрака! Но не есть ли эта живучесть наивного оптимизма одна из движущих сил так называемого «буржуазного», то есть всякого зависящего от людской предприимчивости, строя?

      Глава IV. На Кавказе

10. Снова в путь

      Как только восстановилось движение, мы продолжали наш путь, по-прежнему в товарном вогоне; снова подвергались обыскам, опять объяснялись с различными молодыми людьми во френчах – той несметно расплодившейся во время войны породы, для которой армия и полувоенные организации (учреждения земского, городского союзов, Красного Креста и т. д.) послужили питательной культурой и которая естественно и неизбежно нашла свое применение в революции; встречались с возвращавшимися в Россию войсковыми эшелонами и опять убеждались в том, что война 1914–1918 гг., народу чуждая и непонятная, была со стороны России огромным, кровавым недоразумением… Здесь особенно бросалось в глаза, что искусственное равновесие империи рушилось, и отдельные составлявшие ее живые силы или случайные отбросы выявлялись теперь в своей особости и в меру своей жизненности – вот казачество; вот горцы; вот городской пролетариат; вот бывшие войска империи, превращающиеся в скопища вооруженных бродяг, и т. д.

      Казалось, и силы природы не могут остаться в стороне от этого всеобщего передела, когда усилиями миллионов и сдвигами народных масс всюду поколеблены старые грани государственных владений и начато как бы новое «генеральное межевание»; казалось, и этот горный хребет возвращался теперь к своему изначальному географическому смыслу – быть каменкой, чудовищной межой, быть барьером, брошенным на краю необозримой российской равнины, дабы на этом участке дать форму и предел бесформенному и беспредельному.

      Во Владикавказе задержались на короткое время. Грузинская колония, СКАЧАТЬ