Аэростаты. Первая кровь. Амели Нотомб

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ про участь, уготованную сегодня личности вообще. Ваша трактовка слишком оптимистична. Быть вынужденным забиваться в угол как раненое насекомое, беззащитное перед первым встречным хищником, то есть почти перед всеми, – удел не только подростков.

      – Что вы об этом знаете, Пий?

      – Что вы об этом знаете, Анж? Девятнадцать лет – еще тоже отрочество.

      – Я считаю себя взрослой с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать.

      – Вы думаете, и другие так вас воспринимают?

      – Мне достаточно моего мнения.

      – Вы смешная. И что, теперь, когда вы взрослая, вам лучше?

      – Мы здесь не затем, чтобы говорить обо мне.

      – Да, удобная увертка. А я убежден, что вам так же тошно, как три года назад.

      – Я жива.

      – Хороший ответ на мой вопрос, заданный минуту назад. Вы выбрали жизнь. Я не уверен, что последую вашему примеру. Нет, я не собираюсь играть в самоубийц. Зачем этот бесполезный героизм? Просто я не стану через три года блестящим студентом, способным давать уроки чего бы то ни было молокососу вроде меня.

      – Вы еще пока не знаете.

      – Бросьте этот цирк. Он меня достал.

      – Откуда вы взяли, что в шестнадцать лет мне не было ужасно скверно?

      – Я не о вас. В “Превращении” меня восхитило то, что проклятье, обрушившееся на Грегора, не воспринимается как временное. Никто не говорит ему: “Ничего, пройдет”. И это действительно не проходит.

      – В его случае.

      – Значит, в вашем случае прошло?

      – Повторяю: речь не обо мне.

      – Проще всего вот так уйти в кусты. Кафка написал это в тысяча девятьсот пятнадцатом году, во время ужасной войны, ознаменовавшей начало двадцатого века. С тех пор вот она, судьба человечества: все живое воспринимается как какое-то кишение насекомых, которому надо положить конец. Двадцатый век – начало планетарного самоубийства.

      – Вы не слишком хватили?

      – Не нахожу. Вы занимаетесь со мной, и я вам благодарен, вы мне очень много даете. Тем не менее, на мой взгляд, проблема у вас, а не у меня.

      – Вы собираетесь меня излечить?

      – Разумеется, нет. Ваша болезнь для вас спасительна. Если бы вы не пребывали до такой степени во власти иллюзии, вы бы не были так интересны.

      Я улыбнулась.

      – Я читал, что Кафка конфликтовал с отцом, – продолжал он. – Еще и поэтому, я думаю, люди в нем видят выразителя подростковых переживаний.

      – Я теперь называюсь “люди”.

      Пий пропустил мою реплику мимо ушей и продолжал:

      – Неприятие отца свойственно не только подросткам. Я ненавижу в своем отце вовсе не его отцовство, а судьбу, которую он мне готовит: начиная с двадцатого века наследие, которое оставляет нам предшествующее поколение, это смерть. Но смерть не мгновенная: сначала предстоит долго чахнуть и трястись от страха в положении раненого таракана, пока тебя не прихлопнут.

      – Если ваш отец хочет для вас СКАЧАТЬ