Ослепительный цвет будущего. Эмили С.Р. Пэн

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ в проем – словно демонстрируя, что больше не в силах выносить наш разговор.

      Дверь захлопывается.

      – Как ты относишься к тому, чтобы еще раз сходить на прием к доктору О’Брайану…

      Я крепко стискиваю зубы и снова разжимаю их.

      – Пап, просто посмотри в коробку. Пожалуйста.

      Он издает стон отчаяния и срывает картонную крышку. Движения его рук замедляются, когда он видит содержимое. Аккуратная связка пожелтевших писем. Стопка потертых фотографий; почти все – черно-белые. Папа ослабляет шнурок бархатного мешочка: из него струйкой вытекает серебряная цепочка, а следом за ней – сияющий камешек нефрита. Это что-то прочное и тяжелое, размером почти с папин большой палец. Искусно сделанная спящая цикада.

      Отец вдруг сдавленно охает. Он узнал эту цепочку – так же, как и я.

      Это цепочка, которую моя мать носила каждый божий день.

      – Откуда она здесь? – шепчет он, проводя пальцем по крылу. – Я ведь выслал все почтой.

      – Она сказала, что коробка – от моих бабушки и дедушки.

      Папа хмурится и моргает, глядя на меня. Он кажется пожилым и уставшим. Не только его тело – но и его лицо, его глаза.

      Я беру одну из черно-белых фотографий. Две маленькие девочки сидят на краешках резных деревянных стульев со спинками выше их голов. Я уже как-то видела их на другом снимке – том, который Аксель помог мне откопать в нашем подвале. Здесь они выглядят чуть старше. Одна из девочек переросла вторую.

      – Кто это? – спрашиваю я, показывая на девочек.

      Папа долго смотрит на фотографию.

      – Не знаю.

      – Ладно, а что сказано в записке? – продолжаю наседать я.

      – В какой записке? – спрашивает он; но вот она уже у него в руках, и он читает ее, и у него начинает подергиваться глаз.

      Я вглядывалась в этот листок так долго, что помню чернильный узор строчек, буквы со штрихами, стремящимися вниз и взлетающими наверх. Китайский я узнáю везде. Им исписаны все бумаги в кабинете моего отца.

      Когда я была маленькой, то часто ползала по ворсистому ковру у него в кабинете, пока он рисовал на огромных листах офисного блокнота иероглифы, которые прикреплял к стене. Я водила пальцами в воздухе, повторяя порядок штрихов. Он разбивал иероглифы на составляющие, учил меня различать иероглифические ключи [2]: «Этот похож на ухо, да?» или «Видишь, как этот иероглиф похож на тот, что обозначает слово “человек”, только ты как будто смотришь на этого человека с другого ракурса?»

      Мандарин был нашим секретным языком; больше всего мне нравилось обсуждать окружающих в магазине или ресторане, когда они нас не понимали. «У этого мальчика смешная шапка», – подхихикивая, говорила я папе.

      Мама не хотела участвовать в нашей игре, хотя я все время думала, что изначально это ведь именно ее секретный язык. Настолько ее, насколько он никогда не смог бы стать моим или папиным.

      И так же, как и многое другое, наш секретный язык со временем просто исчез. За последние несколько лет я не произнесла на СКАЧАТЬ