Проходит по ощущениям вечность, прежде чем отвечает:
– Я смертник, малыш. Тварь с косой за мной по пятам ходит. Век короткий у таких, как я. Каждый день может быть последним. Так что я очень давно перестал бояться. Может, привык, а может, и псих с напрочь отбитым чувством самосохранения… как знать…
Смотрю с широко распахнутыми глазами и понимаю, что откровение сейчас слышу и боль. Глубоко под броней сильного мужчины живет что-то мучительное. Я ведь ничего не знаю об этом парне. Несложно предположить, как попадают на подобную тропу, через что проходят, чтобы завоевать отметки уважения…
– Не заполняй голову херней, – подмигивает вдруг, словно понял, о чем сейчас думаю. Суровое лицо меняется, добродушным каким-то становится, игривым.
– И вообще, получить поцелуй красавицы и умереть – тема стоящая, хотя секс лучше, после этого хоть на плаху. Я готов.
Голод проскальзывает в каждом слове. А подо мной исправное доказательство того, насколько он готов…
Мотаю головой. Бесстрашие на грани с помутнением…
Грубый палец продолжает нежно-нежно играть с моим локоном, а губы, изуродованные шрамом, улыбаются совсем иначе. И не пугает оскалом волчьим. Наоборот, что-то внутри в ответ на такую теплоту как-то надрывно звенит.
Моргаю, прогоняю странные ощущения. Не очень понимаю, что именно сейчас происходит между мной и этим агрессивным мужчиной, за секунду сменившим амплитуду своего настроения.
– Они убьют его, понимаешь?! – вдруг жалобно скулю и меня прорывает. Слезы текут по щекам, оглушая меня откровением, которое рвется из глубин сознания. – Отец с Серебряковым в ссоре, а Даня… Он совсем другой… Он не такой, далекий от все этих тем.
Джокер закрывает глаза на мгновения и совсем другим становится, когда вновь взгляд серый встречаю.
– Любишь пацана своего, да? – спрашивает тихо и в глаза мои впивается, ответы ищет, и я говорю то, во что верила всегда… до последних минут, проведённых с другим мужчиной в салоне автомобиля, но об этом я не готова сейчас думать…
– Очень. Больше жизни… – выдыхаю на грани слышимости.
– Понятно, – отвечает скупо и замолкает. Взгляд отводит.
Гринвуд рассматривает машины, выезжающие с парковки, а я не могу отвести взгляд от профиля, резкого и грубого. Пальцы колет от желания провести по темно-русым волосам, хочется обнять, но я сжимаюсь вся и гоню прочь все сомнения, все чувства, навеянные близостью киллера.
Кажется, что Фил задумался о чем-то своем, далеком, о том, что причиняет боль.
– Я на редкость везучий парень… – усмехается странно и ссаживает меня с себя на соседнее сиденье, заводит машину. Мотор отзывается глухим рокотом.
Глава 13
Мэри Кац
Джокер играет пальцами, а я изучаю татуировки. Заслужил он каждую из них. На пальцах отметины уважения. Здесь историю жизни прочесть можно, если захотеть. Сложной жизни, наполненной утратами, потерями и болью.
Опять СКАЧАТЬ