Офис-дзен (сборник). Даниэль Орлов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Ей не до вас. Она уже мыслями в другом месте. Другое место тоже мысленно в ней. Говорите с ней стихами и в электрических письмах. Прыскайте на монитор духи, чтобы письмо пахло дорого. Возможно, что тогда она снизойдёт. Ибо она занята. Ибо она творит мир, а мы говно. Она великая, мы – говно. Особенно я. Я пиздец, какое говно. Я даже чувствую фрейдистскую гордость. Но чувствую её тихо, без принятия картинных поз и заказов с себя статуй из шоколада.

      На моей памяти это третья такая на должности. Первая была плоская и великая. Излишне великая и слишком плоская. Главный директор не простил ей этой геометрической плоскости. Даже папа бизнес-партнёр не помог. Амбиции должны быть подкреплены ещё чем-то.

      Вторая была размером с моего ризеншнауцера. Такая же кудрявая и весёлая. Такая же весёлая, как мой ризеншнауцер, когда ему кидают мячик. Однажды ей кинули мячик, и она не вернулась. Пропала. Она не казалась великой. Потому пропала. Её схарчили прямо в кустах, куда она прыгнула за мячиком. Раздалось чавканье, посасывание, а потом полетели косточки. Маленькие белые косточки. Два месяца отработала. Только два.

      Эта третья. Великая и с бюстом. Иногда мне приходят от неё служебные записки: «Выполнить срочно!» Это трогательно. Формально она моя подчинённая. Но лишь только Андрюха увидел это бюст, то занялся вопросом сам. Ошибка. Очередная ошибка. Как скоро бюст оценил главный директор, Андрюху подвинули и тут. Ему припомнили, что его не любят, попросили выйти из кабинета. Бюст оставили. Чавканье. Посасывание.

      – Люда, два кофе со сливками и не соединять.

      Ни с кем не соединять. Теперь все соединения только через этот бюст. Бюст, как основа коммуникационной политики. Кстати, здравая мысль. Это работает. И прошу не путать бюст с сиськами. Здесь вам не сиськи. Здесь бюст.

      В год, когда она родилась, случилась олимпиада. Летом. Она родилась летом. И когда американцы отказались от участия в олимпиаде, я ещё не знал, что она родилась. Я смотрел по телевизору прыжки с шестом и бокс. Я смотрел водное поле и не подозревал, что она уже тут. И даже когда награждали наших золотыми медалями, я не знал, что в этом уже её заслуга. Ибо великие – велики с рождения. С первого крика «давай!», с первого откушенного пальца. Они приходят в мир, и мир меняется от умиления. От вожделения. От ужаса. От осознания своего несовершенства. Мир чувствует себя жалким прототипом. Миру стыдно.

      Она пишет текст речи. Она творит. Она пьёт кофе из кофейного аппарата и творит. На её челе мысль. Под её пальцами слова. В её прекрасных влажных глазах любовь. На это стоит посмотреть. Недолго. Секунд тридцать. Иначе она посмотрит сама. В упор. Из двух стволов в район четвертой пуговицы. Словно выше меня нет. Словно я начинаюсь от четвертой пуговицы. Ибо я мешаю ей творить новый мир. Старый несовершенен. Старый неправилен. А всё, что мешает ей творить мир, не может быть высокого роста. Мелочи, не достойные внимания, но достойные раздражения. Шипения. СКАЧАТЬ