Славяно-русские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона. Леонид Гурченко

Чтение книги онлайн.

То почнут наю птици бити в поле Половецком.

Птици бити. – Вопрос о том, кто будет бить половцев, относится к сфере метафорического решения. Порядок перечисления птиц в диалоге Кончака и Гзы: сокол, соколич (сын сокола) – включает в себя утверждение, что половцев будут бить соколы, – возобновившие впоследствии поход на половцев Игорь и его сын Владимир.

Поле Половецкое – перевод с кыпчатского (половецкого) Дешт-и-Кыпчак – «поле Половецкое».

Рек Боян и ходы на Святъславля пестворца стараго времени Ярославля, Ольгова. Коганя хоти…

Рек – причастие пр. вр., м. р., ед. ч., им. п. «сказав» (Успенский сборник, 1971. С. 682).

Ходы – аорист ед. ч., 3-го л., диалектная форма (вместо ходи). Ср.: «А цто про сямозерци хедыле, есемо не платяце…» («Ходил к самозеричам, поскольку те не платят…») (Буров, 1986. С. 219, 220. Грамота № 131). Рядом с Бояном нет никакого Ходыны, и это видно, несмотря на его мнимое присутствие в современных переводах. В этом тексте ходыновым духом и не пахнет.

Пестворца – сущ. ед. ч., род. п. Форма ед. ч., им. п. (пестворьць), которая должна быть в соответствии с требованиями грамматики, – эта форма в данном контексте неприемлема из-за своей «невыразительности», так как она совпадает с вин. п., ед. ч. (пестворьць), а также с род. п., мн. ч. (пестворьць). Поэтому возникает трудность в разграничении субъекта и объекта действия; ходил ли на Святослава Боян-песнетворец, или Боян ходил на Святослава-песнетворца, или же Боян ходил на Святослава и песнетворцев.

В данном случае именительный (падеж субъекта) и винительный (падеж объекта) совпадают, поэтому употреблен род. – им. п. (падеж одушевленного субъекта).

Святослав – Святослав Ярославич. Он сверг своего брата Изяслава и захватил киевский престол, «желая болшее власти», по словам летописца. Он первый преступил отцовское завещание о престолонаследии. С резким требованием вернуть престол Изяславу выступил против Святослава игумен Киево-Печерского монастыря Феодосий. Имеются косвенные сведения, что против Святослава выступил и монах Киево-Печерского монастыря Великий Никон, которого историк М. Д. Приселков отождествил с митрополитом Киевским Иларионом, сподвижником Ярослава Мудрого, автором знаменитого «Слова о законе и благодати», а мы отождествляем также с Бояном «Слова о полку Игореве» (см. отдельное исследование «Боян» в настоящем издании).

Ярослав – Ярослав Мудрый.

Олег – сын Святослава Ярославича, Олег Тмутороканский, названный «Гориславичем» в «Слове о полку Игореве».

Пестворца… времени Ярославля, Ольгова… – Выразить понимание этого суждения автора о времени Ярослава и времени Олега современными словами можно, скорей всего, так, что Боян жил во времена Ярослава и Олега. Интервалы времени – Ярославово и Олегово – даны потому, что оба князя оставили по себе долгую память, по летописям – противоположную: Ярослав – добрую, Олег, наоборот, – недобрую.

Коганя (от когань) – кратк. притяж. прил. от сущ. коган (каган), титула великих князей Киевских X–XI вв. со значением «царь». Этот титул можно расценить как примету влияния авар и хазар на славян до призвания князей (об этом титуле см.: Чичуров, 1980. С. 90. № 153). Однако существовало южн. – русск. каганец и зап. – слав. kahan, kahanec – «жировой глиняный светильник»; «ночник» (Фасмер. Т. 2; Даль. Т. 2). Ср.: «Похвала кагану нашему Влодимеру. От него же крещени быхом» (Молдован, 1984. Стб. 168а). В древнерусских источниках слово «каган» («коган») известно только по отношению к Владимиру и сыну его Ярославу.

Титулом царя после Владимира I владел его сын Ярослав Мудрый, об этом свидетельствует надпись (граффито) в Софии Киевской: «В лето 6562 (1054) месяца февраля 20 успение царя нашего» (Ярослава) (Высоцкий, 1966. С. 39–41).

Хоти – сущ. ед. ч., род. – вин. п. (падежа одушевленного объекта, в данном случае – объекта любви царя). Им. и вин. п., ед. ч. – хоть, в данном контексте – «возлюбленный, любимец». Использован род. п. для обозначения одушевленного объекта (см.: Иванов, 1983. С. 284).

Коганя хоти – «царев любимца» (форма род. п., аналогичная разобранной выше пестворца).

Тяжко ти головы, кроме плечю; зло ти телу, кроме головы.

Кроме – Наречие «прочь, в сторону, вон; в стороне, вдали» (Словарь, 1991. Т. IV. С. 300). В данном случае задействовано второе значение: «в стороне, вдали». Контекст предложения подразумевает изгнанного Святославом великого князя киевского Изяслава, который находился вдали от Киева.

Голова – высшая власть, глава; в данном случае – изгнанный Святославом законный великий князь Киевский Изяслав.

Тело – метафора целостной Русской земли, Киевской Руси.

Солнце светится на небесе, Игорь князь в Руской земли. Девици поют на Дунаи. Вьются голоси чрез море до Киева. Игорь едет по Боричеву к Святей Богородици Пирогощей. Страны ради, гради весели… – Поющие девицы на Дунае – очевидная параллель готским девам, поющим на берегу Синего моря. Дунай – это крайние юго-западные пределы русских владений, где возможно, пели копья всадников войска Давыда. Но более вероятно, что Дунай – это ставший условным в народной памяти образ реки прародины славян, с которым в народном творчестве связаны события или переживания действующих лиц. В целом же – это эпическая гипербола торжества по случаю возвращения Игоря из плена, ее цель – внедрение идеи о царе-самодержце целостной Русской земли.

Игорь едет по Боричеву к Святей Богородици Пирогощей. – Церковь Богородицы Пирогощей была построена Мстиславом Великим в 1131 г. в Киеве. В Никоновской летописи сказано, что в этом году («лета 6639») «князи Рязанстии, и Пронстии, и Муромстии много половец побиша» (Карамзин, Т. II–III, 1991. C. 613, № 272; 291, № 256). Военные операции русских князей против половцев нацелены были на полное истребление их в южнорусских степях. В 1192 г. осенью, когда днепровские половцы откочевали на Дунай, русские решили «долбануть по врагу» и там, далеко от Русской земли: «надумали лучшие мужи из черных клобуков просить у великого князя киевского Рюрика сына Ростислава на половцев на Дунай» (ПСРЛ, 1962. В лето 6700). Игорь не был исключением в актуальных для жизни Руси княжеских замыслах, наоборот. Во время первого столкновения с половцами в походе 1185 г. воины Игоря «с зарания в пятк (в пятницу) потопташа поганыя плъкы Половецкыя». А что было потом, когда русские полки были окружены бесчисленными ордами «детей бесовых»? – «Были сечи Трояни, минули лета Ярославля; были плъци Олговы, Ольга Святьславличя… (перечислены времена крупных военных столкновений. – Л. Г.) То было в ты рати, и в ты плъкы; а сице и рати не слышано… Бишася день, бишася другый: третьяго дни к полуднию падоша стязи Игоревы». Можно себе только представить, сколько половцев было побито во время первого столкновения с ними, и затем, за время двух с половиной дней беспрерывной битвы. Игорь потерпел поражение, но цель была достигнута: его войско, «побарая за христьяны на поганыя плъки», начало освобождение русских земель – Волги, Помория, Посулия, Сурожа, Корсуни и «Земли Трояна», Тмутороканского княжества. При этом было истреблено максимальное количество врагов Руси. Именно Игорю принадлежат известные в то время слова: «Не дай Бог отказаться от похода на поганых: поганые всем нам общий враг» (Ип. лет.).

Нельзя считать, что слова укора Святослава, мысленно обращённые к Игорю и его брату Всеволоду: «Но нечестно одолесте: нечестно бо кровь поганую пролиясте», – связаны с тем, что они, якобы «звероломно» напали на половцев, захватили имущество и не пощадили их семьи. Нет! Святослав говорит, что они рано пошли на половцев одни, не создав для такого дела каолицию русских князей, пошли «себе славы искати». В то время как честное дело, по пословице, не таится. Таким образом, нечестно поступили по отношению к другим русским князьям, невежливо. В плену Игорь испытал сильнейшее «самоукорение» (раскаяние), которое Св. Отцы считают «началом спасения»: «Я по делам своим воспринял победу от повеления Твоего, Владыко Господи, а не поганская дерзость обломила силу рабов Твоих. Не жаль мне за свою злобу принять несчастья все, которые я испытал» (Ип. Лет.). Под своими злодеяниями Игорь подразумевает убийство мирных христиан во время междоусобных сражений, и ни слова о «нечестном» нападении на половцев.

Итак, исходя по-видимому из того, что цель похода была достигнута с трагическими последствиями для Русской земли, требовалась защита участников похода со стороны русской церковной иерархии, «стяжавшей в народе авторитет высшей нравственной силы», потому что в атмосфере «непрерывных междоусобных войн, правонарушений и вероломства… тот князь чувствовал себя в более твёрдом положении, права которого брали под свою защиту представители церкви и наоборот» (Карташев, 1993. С. 216), и что при этом состоялось покояние Игоря за его злодеяния в Русской земле, его возвращение обставлено вселенским ликованием, когда он едет по Киеву к храму Богородици Пирогощей, где он был, и это очевидно, прославлен вместе с другими участниками похода, князьями и дружиной. И сама «песнь» о битве Игоря с половцами заканчивается пропетой славой участникам похода. Нам предсталяется возможность показать событие церковного славословия XII в. светскому человеку в византийском храме г. Фессалоники в день памяти св. вмч. Димитрия Салунского. Единство церквей даёт право думать о сходстве обычая такого славословия. Хотя объектом славословия в данном случае был «свой эгимон» (градоначальник, сын Георгия Палеолога и Анны Дуки), но обычай этот, вероятно, мог распространяться и на других «доблестных мужей». Перед входом в храм эгимон обратился к народу с речью. «И вот, как только этот доблестный муж вступил в святой храм и обратился с молитвой к мученику, народ начал по обычаю славословить своего эгемона». Далее описаны особо торжественные обряды, подобающие этому дню, и «поистине ангельское пение» мужского и женского хоров, принимавших участие в прославлении мученика («Тимарион». X. 1986. С. 34).

Перевод Л. А. Гурченко.