Приключения сомнамбулы. Том 2. Александр Товбин

Чтение книги онлайн.

      – В принципе нельзя выкинуть из головы то, что знаешь и узнаёшь каждый день, столько чепухи нынче питает прозу, вот и разбухают тома.

      – А художественное бессилие понуждает красть чужие сюжеты, образы, авось перебродят в новом контексте.

      – Слыхали? Вдова Хармса вывезла в эмиграцию чемодан мужних рукописей, они попали к проныре-румыну по фамилии Ионеску и…

      – Вот-вот, не только родина слонов, но и всемирного…

      – Но разве вне индивидуального опыта, чувства…

      – Сами по себе событие, порыв чувств – суть элементарные проявления мелкотемья, крупное, оригинальное обнаруживается лишь в интерпретациях!

      – Как впадают в бессюжетную болтовню?

      – Упиваясь нутряной мутью…

      – Вот-вот, разверзлась бездна, слов полна…

      – В подлинном произведении нет места излишествам, всему тому, что лишено направленности…

      – Какая самоуверенность! А если не доросли до понимания художественной направленности вроде бы лишних, задерживающих движение сюжета подробностей, реплик? Ещё Блаженный Августин, проницательнейший из толкователей Святого Писания, обращал внимание на то, что в Библии непомерное число слов посвящено незначительным описаниям одеяний, благовоний, не в таких ли описаниях ключ к символике, аллегоричности главных событий и фигур текста?

      – И значит можно описывать всё, что есть на белом свете, всё-всё?

      – Что ответят наши эстеты?

      – Можно, – отвечал за эстетов Шанский, – поскольку всё-всё было уже описано, нынешние описания способны лишь менять взгляд, ракурс.

      – Где было описано?

      – Я же говорил где, в Библии!

      – Хватил, Библия! Пока дорастём до понимания ключевой роли нынешних незначительных описаний, набултыхаемся в графоманской жиже.

      – Но-но! – грозил Гоше Шанский, – к ославленному союзом писателей графоманству естественно тяготеют гении, не замечал? Профессионалы пера ориентированы на результат, раздразненные авансом, торопятся получить весь гонорар, гениальность же – своего рода дилетантизм, стихия гениальности, как и графоманства, – процесс.

      – Так-с, столы у гениев переполнились, куда неизданные шедевры складывать?

      – Свифт уподоблял издаваемую рукопись публичной женщине. Вылёживаясь в столах, рукописи хранят девственность, потом – тираж, распродажа, хвала, хула.

      – Но хочется славы! Даже Кондратов, Грачёв пообивали пороги редакций.

      – Напечатали бы их нетленку, превратили из гениев в советских писателей! Скучно.

      – Можно ли что-то весёленькое придумать?

      – Довлатов, искромётный увалень, с бодуна надумал славу поиметь за кордоном.

      Шанский радостно закивал, захлёбываясь слюной, выдал давнюю, на заре «Сайгона» рождённую байку об амбициозном писаке, который вместо того, чтобы засесть за эпохальный роман, СКАЧАТЬ