– Просто лучше искать. Это хорошо звучит. Но скажи, как быть, если искать можно долго, даже всю жизнь, а тебе нужно продлить род? Например, когда людей косит голод или болезнь. Или когда была война и погибло множество мужчин. Что делать женщине, искать родственную душу, быть разборчивой? Будешь ли ты разборчива в пище, как гурман на пиру у Теренция Флора, когда ты умираешь с голоду? Речь не о выборе, а о выживании, Фабия. Или так: богам было угодно, чтобы у одного народа народилось больше женщин. Или, наоборот, мужчин. Так было в истории Рима. Вспомни похищение сабинянок.
– Так и знала, что приведёшь этот пример…
– Но это так!
–Ты меня не понял. Я не имела в виду выбор между жизнью и смертью. Я просто говорила о надлежащем выборе.
– Хорошо. Будет ли выбор надлежащим, если муж женщины окажется из других народов? Например, представь, ты узнала, что твоя кровь от далёкого предка с Юга…
– В моих жилах течёт истинно латинская кровь! – возвысила голос она.
– Ты повторяешь это много раз, – усмехнулся я.
– Заткнитесь и дайте послушать! – раздражённо сказала полная женщина, стоящая впереди нас.
Мы примолкли.
Декламатор взмахнул рукой, показав вверх. Молодой человек в короткой тунике наверху кивнул в ответ и подтянул за конец длинный шест, прислонённый к башне.
Декламатор со стиха перешёл на прозу:
« …мрачен и тягостен был путь Орфея в Царство Теней. Темнота и опасности подстерегали его. Не видя пути, брёл он по узким тропам средь скал, под которыми чернела бездна Тартара».
После этих слов помощник, стоявший на башне сзади, вынул чёрную ткань и повязал на глаза канатоходцу, осложнив этим ему и без того непростой путь по канату.
Гулко ударил барабан. Это другой участник труппы, стоящий внизу, начал громкий, размеренный отсчёт. Канатоходец перехватил шест двумя руками и, чуть качнувшись, нашёл идеальный баланс. Он осторожно вытянул правую ногу и сделал первый шаг…
Барабан бил. Публика, вытянув шеи и затаив дыхание, смотрела на путь канатоходца в противоположный конец. Он прошёл уже половину. Но тут уверенность подвела его: занеся левую ногу, он отступился, покачнулся и едва не упал. Публика ахнула. Он сильно присел на правую ногу; другая нога свешивалась вниз. Канат от резкого колебания качался вверх-вниз, вверх-вниз. Каким-то неуловимым движением, сидя на одной ноге и неимоверно вибрируя шестом, он кое-как сохранил равновесие – и вот, уже найдя баланс, медленно поднялся во весь рост.
У-фф!
Площадь в унисон выдохнула. Канатоходец встал на обе ноги. Он продолжил свой путь.
Барабан смолк. Декламатор вновь подал голос:
«Один неверный шаг – и не видать ему прекрасной Эвридики. СКАЧАТЬ