Кладовая солнца. Михаил Пришвин

Чтение книги онлайн.

      Курымушка понял, что бледный господин и есть он, тот самый Га-ри-баль-ди, и он Дунечке все равно как старец Софье Александровне; а у мамы только Банк и она сама. Но почему же, бывает, мама иногда так просияет, будто всем солнце взошло, а Софья Александровна и Дунечка так не могут? «Работать на ле-галь-ном положении хуже», – думал Курымушка.

      Задавались вечера, и это называлось «гости», когда и Дунечка была, и Софья Александровна, и еще другие соседи – все больше женщины. Тогда ужин оттягивается надолго и Курымушку развлекают, чтобы не уснул. Кто-то поет ему песенку:

      Матери песенка эта очень нравится, она говорит:

      – Какая все-таки светлая эпоха была. Я венчалась как раз в шестьдесят первом году.

      А за дверью громкие вздохи и кашель.

      – Кто там?

      – Я!

      – Гусёк?

      – Так точно!

      – Тебе что, Гусёк?

      – К вашей милости.

      – Ну, что?

      – Землицы!

      – Вот те раз! Ты с ума сошел. Какой тебе землицы?

      – Дозвольте крайнюю десятину взять, я отработаю.

      – Ты отработаешь? Господь с тобой, знаю я, как ты работаешь: тебе бы только перепелов ловить.

      И просветлив потемневшее лицо:

      – Нуте-с?

      Это значит: «Ну, продолжайте то, хорошее, о чем говорили».

      – Тетенька, милая, не говорите этого нашего ужасного купеческого «нуте», ведь это с лошадей взяли, лошадям «ну», людям «нуте». Слышать этого не могу! Да еще словоер.

      – Спасибо, Дунечка, правда нехорошо, надо отвыкать. Не буду, не буду.

      И, вспомнив опять это светлое время эпохи освобождения крестьян, вся сияя от радости, гостям говорит:

      – Нуте-с?

      Прежний голос поет:

      Дунечке это не нравится, она не любит царя.

      – Какое старье ты поешь!

      И читает:

      – Какую же правду? – спрашивает Софья Александровна.

      – Правду какую? Вот:

      – Ты, Дунечка, – говорит тот голос, певший «волю», – вся на мужиках сосредоточилась, тебе безлошадные, двухлошадные больше значат, чем Пушкин и Лермонтов.

      И поет этот голос такую песню, лучше какой Курымушка после уж никогда не слыхал: