Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона. Игорь Дмитриев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ В свою очередь Галилей предлагал свой телескоп Венецианскому сенату в первую очередь как практически важный инструмент, а флорентийскому двору – преимущественно как натурфилософский, с помощью которого он открыл спутники Юпитера, названные им «Медицейскими звездами» в честь тосканской правящей династии. Козимо II де Медичи мог бы с гордостью сказать Елизавете, что у него при дворе в качестве «первого математика и философа Великого герцога Тосканского (Filosofo e Matematico Primario del Granduca di Toscana)» служит Галилео Галилей, жалованье которого в полтора раза больше, чем у великогерцогского госсекретаря. На что Елизавета могла бы резонно возразить: в ее Англии с Галилеем, окажись тот в Лондоне с каким-либо проектом, разбирался бы лорд Бёрли, который помог бы найти инвестора для реализации конкретного и прошедшего соответствующую экспертизу проекта вышеозначенного Галилея. И этот Галилей получил бы конкретное вознаграждение за конкретное изобретение, но никак не за то, что он открыл спутники Юпитера и выяснил, какая из двух главнейших систем мира лучше – птолемеева или коперникова, ибо ни ту ни другую невозможно продать на open market.

      Во-вторых, Елизавета сама крайне редко выступала в роли патрона по отношению к авторам всевозможных проектов. Она предпочитала не иметь с ними дело лично[151]. Эту роль, т. е. роль посредников между автором проекта и короной (роль «patron-brokers»), брали на себя люди из ее ближайшего окружения, пользовавшиеся доверием и прямым патронатом королевы: У. Сесил; Роберт Дадли, 1-й граф Лестер; его племянник сэр Филип Сидни; Генри Перси, 9-й граф Нортумберленд (H. Percy, 9th Earl of Northumberland; 1564–1632); Чарльз Ховард, лорд Эффингем (Charles Howard, 1st Earl of Nottingham, известный также как Howard of Effingham; 1536–1624); Роберт Деверё, 2-й граф Эссекс; Бланш Перри (B. Parry; 1507/8–1590)[152] и некоторые другие. (Замечу попутно, что патронатные отношения и в Англии, и на континенте составляли сложную сеть, когда патрон одного лица был клиентом другого.)

      Сесил, пожалуй, более, чем кто-либо из узкого круга приближенных Елизаветы, занимался поступавшими проектами и изобретениями. В отличие от большинства других высокопоставленных придворных, он охотно беседовал с заявителями, многие из которых были простыми ремесленниками или мастерами. Он искал среди них технически грамотных и досконально знающих свое дело людей. При этом лорда Бёрли нисколько не смущало не только низкое социальное положение собеседника, но и то, где тот в данный момент находился – в бедной лачуге, в больнице или в тюрьме. К примеру, Сесил с интересом слушал заключенного фальшивомонетчика, некоего Джона Пауэла, который объяснял, какие меры надо принять, чтобы предотвратить те преступления, за которые его посадили в тюрьму. Там же, в тюрьме, Сесил побеседовал с еще одним фальшивомонетчиком, дважды судимым Илоем Мистрелем, крайне изумленным, что столь важная особа явилась в тюрьму с единственной целью обсудить кое-какие «секреты мастерства» с некоторыми ее обитателями. После разговора с Сесилом оба «умельца» были освобождены, взяты на работу в Королевский монетный двор, СКАЧАТЬ