За что?!
Ноги мои подламываются, я почти падаю на пол, как халат, из которого внезапно исчез хозяин. Боль растет, душит меня, становится так неодолимой, такой тяжелой, что меня просто размазывает по полу. И уже, как бы отстранившись, со стороны, я слышу, как вою во весь голос. Так, как выли, наверное, наши матери, когда-то давно. И именно там внизу, в вое утробном я постигаю смысл – биться оземь.
«КАА стоял и смотрел. Лицо его окаменело и страшные морщины изломали, обезобразили его. На виске бешено бился кровеносный сосуд, казалось, что ток крови вот-вот разорвет ткань и она, красная, хлынет на пол.
Мышцы его, сведенные судорогой, сжались буграми под кожей. А глаза, казалось, впитывают свет из окружающей среды. Был он похож, одновременно, и на идола, и на язычника, в предчувствии контакт со своим богом…
Вой на полу стихал. С высоких нот он перешел на низкие, и вскоре превратился в густой, булькающий всхлип… Идол ожил.
Шевельнулись пальцы, распустились узлы мышц. Тяжесть оцепенения медленно сползала, и в комнате заметно стало светлее. КАА опустился на колени около головы ЕП, коснулся рукой ее волос. Рассыпанные локоны от его прикосновений, казалось, немного порыжели и подыгрывали солнцу. КАА погладил женщину по голове, почти не касаясь, легко-легко. Но она почувствовала прикосновение, и сама как бы притянулась к нему. Коснулась и затихла. Что-то похожее на таяние льдов происходило с ней. Не прошло и пяти минут, как она уснула. С тихими всхлипами от нее уходила обида, и она сама, страшная, прошлая.
КАА бережно поднял ЕП на руки и легко, так, что нельзя было судить о тяжести его ноши, направился в спальню. Там уложил ее на кровать. Укрыл одеялом, подоткнул его с боков. Закрыл зальное окно и вернулся в спальню, присел на краешек кровати…
Изредка слезы катились по щеке спящей. Время шло…
КАА сидел и смотрел на ЕП. Та расслабленно шевельнулась, локон соскользнул и накрыл щеку. Он попытался убрать его, но спящая почувствовала прикосновение и прижалась к ладони. КАА не рискнул отнимать руку, просто продолжал гладить. А ЕП чувствуя тепло, словно двигалась навстречу руке, заставляя всякий раз опускаться руку ниже и ниже…
Отчаянно захотелось курить. КАА понял, что без сигарет ему не разрешить какой-то очень важный вопрос.
За окнами царил вечер. Одно за другим загорались окна в доме напротив. Неуловимо быстро сумерки переросли в темень. Уже не хватало желтого света уличных фонарей для освещения углов и подворотен.
Там теплились огоньки сигарет, там годами не выветривался запах спиртного, пота, блевотины и еще чего-то грязного. Даже дух был там тяжелый. Он сдавливал грудь и глушил крик. Оттуда, из скользкой тьмы, прорывалось гыканье и ржанье, лишенное человеческих интонаций и чувств. И все это СКАЧАТЬ