1991. Оксана Штайн (Братина)

Чтение книги онлайн.

      Твердь сияла грубыми звездами,

      Звёздный луч – как соль на топоре,

      Стынет бочка с полными краями…

      В школе читали Мандельштама и Ахматову, мало знали Бродского и Довлатова. Пара «центр/периферия» была в космической недосягаемости. Московская, ленинградская и провинциальная интеллигенция были в обоюдном непонимании как бочка квашеной капусты и скульптура Вадима Сидура. 15 января 1991 Осипу Мандельштаму исполнилось бы 100 лет. Странный острый черно-белый портрет поэта и роковой год смерти: 1938. На уроках обществоведения уже говорили о репрессиях, по телевидению уже показывали фильмы с острыми высказываниями профессора Преображенского. Советские люди еще пребывали в предубеждении, что политика Горбачева выправит исторические ошибки, что апрельские тезисы 1985ого и профиль Ленина на комсомольском билете – это светлый луч. Каждый из шести орденов, выданный комсомолу (ВЛКСМ) партией (КПСС) знал любой, но уже редко тот, кто вступал в его ряды.

      Новый язык формировался в молодой стране. Аббревиатура стала способом завоевания пространства. Диктатура заглавных букв: СССР, ВЛКСМ, ЦК КПСС напоминали шариковский «абырвалг». Комсомольские значки перестали носить на лацкане пиджаков или школьных фартуков, да и сама школьная форма постепенно исчезала из обихода как тень в полдень новой учебной четверти, уменьшая угол наклона падения страны. Фартучки, юбочки в плиссировку, наглаженные накрахмаленные воротнички приобретали эксклюзивное качество в школьных коридорах. На смену дисциплине приплывали либерально-демократические рыбки в вареных джинсах и разноцветных свитерах. Устав комсомола формально еще требовал от учащихся «всемерно укреплять ряды, повышать его боевитость и организованность», «смело развивать критику и самокритику, бороться против парадности и зазнайства», а должен был бы уже умолять о помощи. В советском словаре повседневной действительности слово «парадность» некогда обозначало мещанских семь слоников или сплетенные крючком скатерти, «зазнайство» было равносильно признанному успеху. Детей продолжали многопрофильно обучать. Образование должно было укрепить позиции новой идеологии, но пока только цеплялось за старую.

      После новогодних каникул учёба заполнила утренние улицы города потоками детей разных возрастов, они как рукава реки стекались и наполняли полноводные тела школ. Лев Николаевич Толстой по общеобязательной программе чтения был венцом и елочной звездой, кажется, все 10 лет ученики росли и шли к его имени.

      – Тань, ты сравнила Кутузова и Наполеона в романе? – вопрошала Оля.

      – Какой-то Кутузов в романе подозрительно мягкий, неуверенный, что ли, совсем не такой, как про него на уроках истории говорят.

      – Почему?

      – Ну, его не любит Александр, хотя, цари, они понятно, никого не любят, но странно, что народ тоже не принимал Кутузова. Что писать? Дали ему орден и СКАЧАТЬ