Империя наций. Этнографическое знание и формирование Советского Союза. Франсин Хирш
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Империя наций. Этнографическое знание и формирование Советского Союза - Франсин Хирш страница 18

СКАЧАТЬ интересовался в первую очередь русским крестьянством. Но другие члены Отделения этнографии впоследствии применили тот же подход к изучению нерусских народов империи, в том числе инородцев. Начиная с 1850‐х и 1860‐х годов этнографы собирали и публиковали этнографические материалы, например фольклорные произведения и описания быта, отражавшие «сущность» многих коренных народов империи99. К 1890‐м годам, когда в России вошли в моду теории культурной эволюции, эксперты Отделения этнографии использовали термин «народность» в нескольких значениях100. Иногда они обозначали им отдельный народ со своим языком, этнической или национальной культурой и характерной внешностью – говорили о «русской народности», «бурятской народности», «грузинской народности» и т. д. Иногда они использовали этот термин в более узком смысле, относя лишь к той подгруппе народа, которая сохранила свою «народную» (völkisch) культуру.

      В начале ХХ века русская этнография по сути оставалась наукой о народностях. Поэтому, когда в 1910 году собралась новая картографическая комиссия ИРГО, казалось естественным, что она организует свою исследовательскую работу на основе категории «народности». Но когда этнограф Дмитрий Зеленин высказал это предложение, последовал спор: какую дефиницию комиссия должна дать этому «слабому и неопределенному понятию»? Какие характеристики важнее всего для отличения одной народности от другой?101 Несколько членов картографической комиссии, включая Алексея Шахматова, настаивали, что один из самых надежных индикаторов народности – «родной язык»102. Эти этнографы предлагали положить в основу работы комиссии материалы Всероссийской переписи 1897 года. Перепись не включала отдельного вопроса о народности, а классифицировала большинство подданных империи по родному языку и вероисповеданию; Центральный статистический комитет, исходя из этих результатов, составил «список народностей империи»103. Другие члены комиссии критиковали эту формулу, заявляя, что народность есть нечто большее, чем отражение языка (или языка и религии). Штернберг (только что окончивший статью о росте национального самосознания у инородцев империи) настаивал, что комиссия должна обращать внимание на «самоопределение» населения104. Фёдор Волков утверждал, что для комиссии принципиально важно также картографировать антропологические (физические или расовые) характеристики105. Большинство членов комиссии, в том числе Николай Могилянский, хотели, чтобы она уделила основное внимание сочетанию языка и других этнографических характеристик, включая те элементы материальной и духовной культуры, которые являются выражением народного быта106.

      Эти разногласия в вопросе о смысле и лучших индикаторах народности отчасти отражали тот факт, что этнография, иногда называемая этнологией, не имела в России (и других странах) глубоких корней как отдельная научная дисциплина, а включала СКАЧАТЬ

<p>99</p>

Knight N. Science, Empire, and Nationality in the Russian Geographical Society. P. 127, 129, 130; Берг Л. С. Всесоюзное географическое общество. С. 146–147; Пыпин А. Н. История русской этнографии. Т. 4. С. 455; Knight N. Constructing the Science of Nationality: Ethnography in Mid-Nineteenth Century Russia. Ph.D. diss. Columbia University, 1994. Об идеях Гердера см.: Bunzl M. Franz Boas and the Humboldtian Tradition: From Volksgeist and Nationalcharakter to an Anthropological Concept of Culture // Stocking G. W., Jr (ed.). Volksgeist as Method and Ethic: Essays on Boasian Ethnography and the German Anthropological Tradition. Madison, 1996. P. 17–78. О Белинском, Надеждине и влиянии Гердера см.: Terras V. Belinskij and Russian Literary Criticism: The Heritage of Organic Aesthetics. Madison, 1974.

<p>100</p>

О культурно-эволюционистской школе в России см.: Станюкович Т. В. Этнографическая наука и музеи (по материалам этнографических музеев Академии наук). Л., 1978. Гл. 3; Соловей Т. Д. «Коренной перелом» в отечественной этнографии. С. 101–121.

<p>101</p>

РГО. Ф. 24. Оп. 1. Д. 78. Л. 59–62 об., 64 об. – 66.

<p>102</p>

Там же. Л. 65–65 об. Зеленин также предпочитал лингвистический подход.

<p>103</p>

Котельников А. История производства и разработки всеобщей переписи населения. СПб., 1909; Патканов С. К таблицам XIII, XIV, XV и XVI // Тройницкий Н. А. (ред.). Общий свод по империи результатов разработки данных Первой всеобщей переписи населения, произведенной 28 января 1897 года. СПб., 1905. Т. 2. С. 1–39. Это соответствовало европейским нормам, установленным на международных статистических конгрессах. Статистики Российской империи тоже в них участвовали. В 1872 году такой международный конгресс проводился в Санкт-Петербурге. О переписи 1897 года см. также: Darrow D. W. Census as a Technology of Empire // Ab Imperio. 2002. No. 4. P. 145–176.

<p>104</p>

РГО. Ф. 24. Оп. 1. Д. 78. Л. 59 об.

<p>105</p>

Золотарёв Д. Обзор деятельности Постоянной комиссии по составлению этнографических карт. С. xvii–xviii.

<p>106</p>

РГО. Ф. 24. Оп. 1. Д. 78. Л. 61 об. – 63.