Гулящие люди. Алексей Чапыгин

Чтение книги онлайн.

      – Указ есть, Семушка! Не ведаю, от кого он – только старых стрельцов всех перевели в караулы к монастырям, где любит молитца великая мати, Марья Ильинишна, государыня… Да мне нынче легше – неделанную мою неделю удлинили в половину, я чай…

      Секлетея Петровна зажгла две свечи в медных подсвечниках, сунула на стол.

      – Эй, баба старая, подавай нам с сыном яство, волоки питие к тому делу, меду, пива – чего найдется.

      – Помешкаете… вот уже блаженных спать уложу…

      – Порхаешься в навозе, как куря в куретнике… Торопись, нынче, сынок, безотменно в стрельцы запишу, мушкет на тебя возьму, поручусь!

      – Не можно, тятя, – я патриарший ризничий… Секлетея Петровна, возясь в стороне, плюнула:

      – Вишь, он кто?!

      – Ой, не может того быть!

      – Я не бахарь! Правду сказываю.

      – Чул я, да не верил… хотел пойти до тебя, дела мешали и помоги нет – Петруха уехал с Никоном царицу провожать, може, скоро оборотит. Старая баба, чего ты тамашишься, не подаешь яство?!

      – Поспеете… Опоганили вот последыша, теперь к столу не сяду, опрично от вас пить, есть буду!

      – Ешь хоть под печью – нам же давай чего погорячее.

      – Подсудобил родителям пакостник Анкудимко! Увел малого – погубил навек…

      – Анкудим монах доброй, бражник лишь, да и то около бога ходит, таковому ему и быти подобает!

      – Ой, рехнулся старой! Богохульник, ой, Палыч! Плотно поужинав и выпив гвоздичного меду, отец с сыном пошли наверх в горницу:

      – Сними-ка ормяк, сидишь в верхней одежке, будто к чужим пришел.

      – А, нет, тятя, сижу и мыслю – повидал своих, пора к дому – там у меня патриарше добро стеречи остался единый отче Иван! Ныне опас большой… много развелось лихих людей… навалом лезут. Давай на дорогу попьем табаку – у нас того делать не можно.

      Сенька вынул рог с табаком, они выпили две трубки добрых.

      – Хорош ты, и лицом красен! Эй, сынок, неужели тебе в стрельцах не быть?

      – Может статься, буду, а ты, батя, не давал бы матушке примать в дом нищих, нынче такое опасно… занесут, зри, моровую язву – беда!

      – Ну как их не пустишь? Из веков вся родня нищих звала и чествовала…

      – Як тому сказываю, что слышал, как патриарх наказывал боярину: «Не примать и гнать их, заразы для!»

      – Ох, и Секлетея моя Петровна…

      Старый стрелец не кончил речи, мать, подслушав их, ворвалась в горницу. Горница плавала в табачном тумане. Старуха закашлялась, заплевалась и, топая ногами на сына, погнала его вон из дома:

      – Вон, еретик! Антихристово отродье, – я тебе от сих мест не мать!

      – Ну, полно, старуха! – пробовал примирить сына с матерью Лазарь Палыч.

      – Ты-то молчи, потатчик… Не уйдет, побегу к боярину Артемью Волынскому, все обскажу, нос ему, еретику, выродку, отрежут за табашное зелье[119], палочьем изобьют по торгам. СКАЧАТЬ