Анархия в мечте. Публикации 1917–1919 годов и статья Леонида Геллера «Анархизм, модернизм, авангард, революция. О братьях Гординых». Братья Гордины

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ за передник, идёт, нетвёрдо переступая с ноги на ногу, мальчик-карапузик лет четырёх.

      Вид у этой женщины измождённый, усталый.

      – Куда идёшь?

      – Я от «них» ушла. Я от них сбежала.

      – Откуда ты сбежала?

      – Из страны рабства и кабалы.

      – Где же та страна?

      – Вон там! – она указала головой, так как руки у неё были заняты, на восток и на запад.

      – Невыносима была жизнь, – она добавила, – невтерпёж. Вечные унижения, вечное порабощение.

      – Как, и ты там страдала, ведь, кажется, что женщина там, у них, в большом почёте? Поэты ей песни слагают, скульпторы ей статуи воздвигают, художники ей картины пишут. Там, кажется, господствует культ женщин, не так ли? Все преимущества даются женщинам, первая выходит женщина, дорогу уступают женщине, всё, всё женщине, не так ли? – вопрошал я недоуменно.

      Женщина иронически улыбалась. Затем презрительно рассмеялась.

      – Но ведь всё это ложь, обман, одурачивание, чтобы женщина не могла отдать себе ясного отчёта в её положении, – ядовито ответила мне женщина.

      – Там, у них, господство мужчины. Он абсолютный монарх и повелитель, а я, женщина, только его жалкая рабыня.

      На меня надели там тяжёлые цепи морали. Про них, мужчин, законы нравственности не писаны, но про нас они писаны огненным языком. И горе той, которая посмеет их преступить. Всё общество, «приличное», «благонравное» общество, восстанет против неё.

      Но суть дела не в этом. Я, женщина, гнусь там, в их цивилизованном, основанном мужчинами обществе, под тремя гнётами. Я рабыня домашнего хозяйства, моя тюрьма – это кухня, мои цепи – это горшки и кастрюли. Я рабыня семейного воспитания. Я должна воспитывать своих детей, которых я никак воспитать не могу. Меня этому не учили! В их школах мне об этом ни слова не сказали, а после, когда я стала матерью, я вдруг стала и педагогом. К тому ещё меня эмансипировали, наделили меня «какими-то правами», и за эти права я плачу обязанностями, тяну лямку национального хозяйства не хуже любого мужчины.

      – Неудивительно, что ты такая исхудалая.

      – Да у нас, в «культурных» странах, женщина вырождается, в полном смысле слова, она падает под ярмом жизни.

      – А куда ты идёшь?

      – Куда? Я сама хорошо не знаю. Но я чувствую, что где-то должно быть иначе. Я чувствую, что где-то бьют ключи вольной, свободной жизни, что где-то плетёт смена дней и ночей венок блаженства, что где-то, и очень близко отсюда, солнце восходит и заходит над счастливым человеком, над счастливым сердцем.

      – Да, есть такая страна, страна счастья.

      Она обрадовалась, в глазах её засверкали слёзы.

      – Я знала, я чувствовала, что есть такой край, где солнечный, дневной свет не злорадствует, не смеётся, не издевается над темнотою нашей рабской жизни, над ночью нашего жалкого существования.

      – Да, есть такая страна, – уверил её и рабочий.

      Женщина вся засияла. Улыбка счастья и веры заиграла на её запёкшихся устах. И в глазах затеплилась звезда радости.

      – Есть, есть. И где-то она, эта страна, здесь, СКАЧАТЬ