Лебединая песнь. Ирина Головкина (Римская-Корсакова)

Чтение книги онлайн.

      Дома он застал Нину одну; они редко разговаривали задушевно, каждый замкнувшись в своем горе. Но в этот раз он сказал:

      – Говорят, что советский служащий имеет право на отпуск после того, как проработает сколько-то месяцев. Если против ожидания я продержусь этот срок и получу отпуск, поеду туда, где был наш майорат и попробую найти могилу мамы.

      Нина с удивлением взглянула на него:

      – Что вы, Олег! Вам не следует показываться там, да еще с расспросами что и как. Ведь вас признают.

      – Крестьяне не выдадут меня. А где могила вашего отца?

      – В Черемухах, около деревенской церкви. Но я туда не поеду, нет!

      – Как это вышло, Нина, что вы оказались в Черемухах, а не с моею матерью?

      – Отец увез меня в Черемухи, когда узнал, что Димитрий у белых. Он говорил, что ему спокойней, когда его дети с ним. Кто мог знать, как сложатся события.

      – Александра Спиридоновича арестовали там же, в имении?

      – Да. Нагрянули чекисты и комиссар, латыш. Требовали, чтобы отец сдал немедленно оружие, уверяли, будто бы он сносится с белыми, которые стояли на ближайшей железнодорожной станции, а этого не было, я-то знаю. Помню: обступили Мику и стали допытываться, не зарывали ли чего-нибудь отец и сестра. А Мике было всего четыре! Слышим, он отвечает: «Зарывали!» А они ему: «Веди!» Вот он и повел их, а мы с отцом, стоя под караулом, со страхом следили через стеклянную балконную дверь: мы боялись, что он приведет их к месту, где у отца были зарыты сабля и наган. Но оказалось, что он вывел их к могиле щенка под кленами. Никогда у меня не изгладятся из памяти эти минуты… Отец… Его крупная фигура, закинутые назад седеющие кудри и та величавая осанка, с которой он объяснялся с чекистами. Он отказался выдать им ключи от винного погреба… Уж лучше было бы не препятствовать…

      – Ваш батюшка, очевидно, опасался, чтобы они не перепились и не начали бесчинствовать, – сказал Олег, и в глазах его она увидела страх – страх за нее, как переживет она тяжесть воспоминания… Она вдруг закрыла лицо руками…

      – Так вы, значит, знаете? – вырвалось у нее.

      – Я? Нет… ничего не знаю… – Но растерянность в интонации выдала его.

      Прошла минута, прежде чем она опять заговорила:

      – Кучер и садовник отбили меня – все-таки успели спасти, но отец уже был мертв… Из-за них… Из-за этой пьяной банды я потеряла и отца, и ребенка. Тогда… от этого ужаса… от страха… у меня разом пропало молоко.

      Он обратил внимание, какой трогательной нежностью зазвенел ее голос при слове «молоко».

      – Кормилицы под рукой не было… пришлось дать прикорм, а ему было только три месяца… И вот – дизентерия. – И она уронила голову на руки, протянутые на столе.

      Он подошел и поцеловал одну из этих беспомощно уроненных, бессильных рук.

      – Вы СКАЧАТЬ