Виноватых бьют. Сергей Кубрин

Чтение книги онлайн.

      Помялись, переглянулись и вышли. Какое-то время не отходили, стояли и слушали через дверь, а потом забили и уткнулись в телефоны.

      Чапа знал Жаркова: пересекались по долгу воровской и полицейской службы.

      – А говорил, завяжешь.

      – Говорил, – улыбнулся Чапа. – А ты что говорил?

      – И я, – согласился Жарков, хотя не помнил, о чём таком рассказывал бедному Чапаеву. – Виноват?

      Чапа кивнул, но вслух сказал обратное.

      – Нет, начальник. Вяжут наголо, шьют без ниток. Доказуха есть? Нет никакой доказухи.

      Жарков разлёгся в кресле. Спина у него ныла, как девочка, но казалось, будто он специально откинулся – вроде: смотри, Чапа, кто ты, а кто я, и не надо тут придумывать.

      – Между виной и доказухой, как правило, огромная пропасть.

      – Ну да, ну да… – улыбнулся Чапа и попросил сигарету.

      Руки в кольцах, пальцы в перстнях. Курил, мусолив фильтр, и пыхтел, как здоровяк, хотя сам досыхал, наверное, последние годы. Щуплый и тонкий – в таких жизнь на исходе, таким лишить других жизни – раз плюнуть.

      – Ты понимаешь, там пальчики твои стрельнули.

      – Мои пальчики?

      Чапа выпятил ладони – на, смотри. Сквозь грубую рябь проглядывали сухие мозоли, жёлтые язвочки, игривая сыпь и россыпь царапин и трещин.

      – Пальцы мои, Георгий Фёдорыч, если забыл, следов не оставляют.

      Жарков не забыл, но с заключением эксперта спорить не собирался. Папиллярные узоры могут восстанавливаться. Всё живое живёт, такой закон. Объяснять это Чапе – гиблое дело. Хоть колом коли, не расколется.

      – Что делаешь в городе? Живёшь где?

      – А что я делаю? Освободился, вернулся. У меня вообще-то семья, жёнка с ребёнком. Скоро папашей стану, – гыгыкнул Чапа, – возвращаюсь к мирной жизни.

      – Мирный житель, значит, – усмехнулся Жарков.

      – А чего смешного? Это мой город, товарищ майор. А живу где придётся. Я – вор. Где хочу, там обитаю. Я – вор, – повторил Чапа, – а не убийца.

      Улыбнулся – и тоже откинулся на спинку неудобного жёсткого стула, и уже занёс деловито ногу. Жарков потребовал сидеть ровно и не рыпаться. Чапа послушно ссутулился и больше не улыбался.

      Гоша вслух рассказывал, как местные нашли тело девочки.

      – Восемь лет, понимаешь, совсем ещё ребёнок. Платье там, косички, бантики цветные. Ладно бы кто: всякое бывает. Ну, шмара тебе какая-нибудь дорогу перешла. Не дала, например. Или сказала что-нибудь не то. Вы же люди особенные, ранимые. Чуть что, за нож. А тут – ребёнок, понимаешь? …Ты совсем что ли грохнулся?!

      Чапа смотрел в потолок, изображал, что не слушает. Скулы его дёргались, подбородок ходил туда-сюда. Глаза – стеклянные; закатил, и всё тут.

      – …Разодранная, поломанная. Помнишь, игрушки такие были советские? Нет руки, и ладно. Вытащил – вставил, живи дальше. И хрен бы с ним. Но девчонка же, ребёнок!..

      Жарков остановился. Дыхание сбилось СКАЧАТЬ