– Позвольте представиться. Петер Куолема, консультант.
И опять чуть поклонился, голова вниз, а глаза вверх, прямо мне в лицо упираются, прямо пожирают меня.
– А-а-амалия, – тяну от растерянности, – Ве-е-еттер.
Он улыбнулся широко:
– Ветер? Какая интересная фамилия.
И вдруг пропел:
– Вей, ветер, вей. Пой песню, пой. Вы похожи на песню.
Мне с ним рядом было некомфортно. Вот как объяснить? Он красивый. Не симпатичный, а именно красивый. Широкоформатная красота. Высокий, плечи… Сытая грация в движениях. Лицо очень правильное, загорелое. Голубые глаза, челка пшеничная. Ни одного изъяна. Будто все на заказ сделали, четко следуя идеалу. Улыбка открытая, ямочки на щеках. Но в то же время хищная. Вот если бы тигр лично вам улыбнулся, вы бы поняли. Тут на мое счастье из дверей неподалеку вынырнули Юра и его товарищ. Я пискнула: «Извините», – и к своим. Подальше от этого улыбчивого зверя.
Но все оставшееся время я чувствовала его, взгляд его чувствовала. Не вижу, но знаю, этот Петер где-то рядом. За колонной? За спинами? И опять сравнение с хищником – прячется в зарослях, посверкивает оттуда глазом. Затаился. Ждет. Не подставляй спину – бросится. Вроде бы чушь, а вертится в голове, не прогнать.
Последняя наша ночь… Ой, ну что говорить… Утром я в окошко прыг. Не в вечернем платье, само собой, в брюки и свитерок переоделась. А платье – вот оно в сумке, и клатч, и туфли. Да свиданья, Юрочка. Звони, пиши, я буду ждать и надеяться.
Только я из-за угла на улицу, машина тормозит прямо передо мной. Белый мерседес. А за рулем, кто бы вы думали? Натурально, Петер Куолема. Дверцу открывает:
– Доброе утро, Амалия. Садитесь, подвезу.
Я давай отнекиваться. Он смеется:
– Да вы никак боитесь меня? Я не кусаюсь.
Стыдно стало, что я в самом деле, как пионерка. Я и села. Он мне термос протягивает:
– Выпейте, это кофе с капелькой коньяка. Взбодрит вас.
Кофе упоительный – вкусный, сладкий – с ноткой алкоголя. Я налила себе полную термосную крышку. Выпила. И провалилась в черноту.
Петрик
Чернота была тугой и неотвязной, никак из нее не выпутаться, сковала меня по рукам и ногам, не шевельнуться. Потом она стала сереть, отмякать, разряжаться. Осталось только слабость во всем теле – не раскрыть СКАЧАТЬ