Петербургская драматургия. Ежегодник 2022. Анатолий Козлов

Чтение книги онлайн.

      ТОМОЧКА. Не буду умываться!

      ФРОСЯ. Как это умываться не будешь? Почему?

      ТОМОЧКА. Вода холодная. Я видела, в бидоне был лед.

      ФРОСЯ. Так я воду вскипятила, кипяточку добавила.

      ТОМОЧКА. Все равно холодная! Не буду!

      ФРОСЯ. Так немытая и в школу пойдешь?

      ТОМОЧКА. Так и пойду! Не понимаю, зачем вообще надо мыться! Вон тетя Дуся лежит и не моется!

      ФРОСЯ. Тетя Дуся тебе не пример! Тетя Дуся – это наша беда. Болеет тетя Дуся…

      ТОМОЧКА. Мамочка, ну сама посуди, кто увидит, мытая я, или немытая? Сидим в бомбоубежище в пальто, платками замотанные по самые уши.

      ФРОСЯ (вздыхает). Ну, что я могу поделать, поступай, как знаешь. Не мойся. Значит, ты уважение к себе потеряла.

      ТОМОЧКА. Почему это я потеряла уважение к себе?

      ФРОСЯ. Потому. Не умываться по утрам, значит не уважать себя. А если ты себя уважать перестанешь, то и никто тебя уважать не будет… Врагам только этого и нужно! Они хотят, чтобы мы опустили руки и перестали двигаться, мыться, выходить из дому.

      ТОМОЧКА. Как тетя Дуся?

      ФРОСЯ (вздыхает). Как тетя Дуся… Мы не будем ее осуждать, Томочка. Но и пример. с нее брать не будем. Иначе враги возьмут нас голыми руками!

      ТОМОЧКА (трогает воду в тазу). Холодная…

      ФРОСЯ. А какие у вас уроки сегодня?

      ТОМОЧКА. Первым уроком родная речь. Учительница сказала, будет очень важный урок. Мы будем читать Пушкина. Сказку о мертвой царевне! Только ты до войны мне ее уже читала! Помнишь? (Декламирует.) «В той норе, во тьме печальной гроб качается хрустальный!»

      ФРОСЯ. Ну, одевайся, пора.

      ТОМОЧКА. Погоди, мамочка… Ты полей мне из кружки. Я умоюсь.

      Затемнение

      АВТОР (раскладывает фотографии). Это единственная блокадная фотография, на которой запечатлен мой отец. Вот он стоит справа во втором ряду на фоне здания хлебозавода.

      На Левашовский хлебозавод отец пошел работать в конце ноября. Жили он тогда с мамой на Пушкарской улице, добираться до завода было недалеко.

      Возникают очертания комнаты в ленинградской квартире. Топится буржуйка. Рядом с ней лежит разломанный стул. В комнате Олег и его мать.

      МАТЬ. Скажи честно, Олег, хоть что-то поесть на заводе удается?

      ОЛЕГ. О чем ты, мама?! Я разве вор? Нам ничего не положено.

      МАТЬ. Зачем воровать? Хлебные крошки могут упасть на пол. Разве нельзя подобрать?

      ОЛЕГ. Никто и крошки хлеба не берет! Ничего пропасть не должно! Ты не понимаешь, мама, в производство все идет, даже пыль. Мешки, в которых мука была, тщательно выбиваем. Стены обметаем, на СКАЧАТЬ