Русское богословие в европейском контексте. С. Н. Булгаков и западная религиозно-философская мысль. Сборник статей
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Русское богословие в европейском контексте. С. Н. Булгаков и западная религиозно-философская мысль - Сборник статей страница 5

СКАЧАТЬ истина его – Христос, и это определенно указывает ему путь мышления и словесного выражения и потому отрезает для него философский путь»[30]. Сравним это с цитатой из «Трагедии философии»: «Или философия невозможна и остается ее уделом только новое повторение старых и исхоженных уже путей, бег белки в колесе. или же она возможна как догматически обоснованная и религиозно, т. е. догматически обусловленная философия. И это не принижение, но высшее предназначение философии – быть богословием.»[31]. Булгаков и Барт говорят об одном и том же, но если протестантский богослов не видит возможности самоотречения философского Разума ради понимания «живого Слова Бога» и проводит резкую границу между ними (по крайней мере, в сознании теолога), то православный священник ставит перед Разумом высшую цель – дать философское истолкование учению о Бого-человеке[32]. Различные пути, различные традиции мысли. Но если путь Барта – религиозное новаторство[33], то путь Булгакова объявляется ретроградной приверженностью «пережившей свой век форме веры».

      5. Трудно реконструировать как нечто единое критические возражения против «христианского социализма». Например, когда Булгаков создавал программу «Союза христианской политики», его обвиняли и «слева», и «справа»: одни за то, что он искажает суть социализма, разменивая ее на церковную проповедь, другие – за то, что он принижает христианство, сближая его с политическими требованиями социалистов[34].

      Вообще говоря, однозначно связывать социально-политическую доктрину с религиозным учением – предприятие рискованное[35]. Исторический контекст меняет смысл этой связи. Так, в 60-х гг. прошлого века лозунг о «социализме с человеческим лицом», популярный в недолгий период «Пражской весны», кое-кем в России еще мог восприниматься как нечто сходное с «христианским социализмом», но уже в середине 80-х он звучал как бессильный и лживый анахронизм. На рубеже ХХ и XXI веков, испытав на себе тяготы, связанные с ускоренной реставрацией рынка и родовыми муками демократии, значительная часть общества ностальгирует по социализму, вернее, по его идеализированному образу, в котором вновь угадываются «человеческие» черты, сближающие его с христианской этикой.

      Вместе с тем, вспомним, что именно независимость религиозной позиции человека от политических доктрин и практик была той стеной, за которой К. Барт пытался уберечь религиозность от нацистской порчи. Разъединение или соединение религиозности с социально-политическими воззрениями зависят от исторического контекста и не могут оцениваться в изоляции от него. Поэтому когда безжизненность «христианского социализма» доказывают тем, что этот «проект» был опровергнут ходом истории, то забывают, что последний нельзя представлять как монотонно-поступательное развитие, каждая последующая стадия которого превосходит предыдущую во всех существенных для человека и человечества смыслах. Даже если признать «христианский СКАЧАТЬ

<p>30</p>

K. Barth, «Philosophie und Theologie. Philosophie und christliche Existenz», в Festschrift für К. Barth, Basel, 1960, S. 101. Цит. по: С. В. Лёзов, «Христианство и политическая позиция: Карл Барт», в Путь, 1992, № 1, с. 162.

<p>31</p>

С. Н. Булгаков, «Трагедия философии», в Сочинения в двух томах, т. 1. М., 1993, с. 388.

<p>32</p>

Н. О. Лосский называл христологию, эсхатологию и сотериологию Булгакова «вершинами его теологической и философской мысли» (Н. О. Лосский, История русской философии. М., 1991, с. 275–276).

<p>33</p>

«Его теология – истолкование христианской истины, ориентированное на человеческую экзистенцию, понятное современному человеку» (В. И. Гараджа, «К Барт», в Новая философская энциклопедия, т. 1. М., 2000, с. 219).

<p>34</p>

Впрочем, и сегодня одни нападают на Булгакова за то, что он в свое время поддался искушению социализма, «ошибочно» усмотрев в его правде нечто родственное правде христианской, другие же обвиняют его в предательстве социалистической идеи и в переходе в лагерь «махровой реакции и контрреволюции».

<p>35</p>

Вот характерная оценка: «С. Н. Булгаков впал в ошибку в двух направлениях. Во-первых, он упустил из виду, что связь политики с церковною или вероисповедной религиозностью по существу есть всегда двойное злоупотребление: политикой – во имя религии и религией – во имя политики. Эта связь всегда искусственная и часто недоброкачественная. Во-вторых, С. Н. Булгаков забывает, что всякая сколько-нибудь глубокая и искренняя политика, как бы она ни была, по видимости, безрелигиозна, – по существу близка к глубочайшей, внутренней, субъективной религиозности» (П. Б. Струве, «Несколько слов по поводу статьи С. Н. Булгакова», в С. Н. Булгаков: pro et contra, с. 262). «Глубочайшая» внутренняя религиозность, таким образом, противопоставляется церковной. Но ведь именно этого противопоставления стремился избежать С. Н. Булгаков. Так что дело не в ошибке о. Сергия, а в противоположности его веры воззрениям на веру П. Струве.