Волчий паспорт. Евгений Евтушенко

Чтение книги онлайн.

      Футбол меня многому научил.

      Потом я стал играть вратарем, и это научило меня не только нападать, но и зорко следить за малейшими движениями противников и предугадывать, когда эти движения обманны.

      Это впоследствии помогло мне в моей литературной борьбе…

      В футболе во многом легче. Если ты забил гол, тому есть прямое доказательство – мяч в сетке. Факт, как говорится, неоспорим. (Правда, и тут судьи могут не засчитать гол, но все-таки это исключения.) Если ты забиваешь поэтический гол, то чаще всего раздаются тысячи судейских свистков, объявляющих этот гол недействительным, и доказать ничего невозможно.

      И очень часто удары мимо ворот официально объявляются голами.

      Спорт, несмотря на все махинации и грязь, вообще более чистая штука, чем литература.

      И мне иногда очень жаль, что я не стал футболистом.

      А я им чуть-чуть не стал.

      В одном из матчей мальчишеских команд я особенно отличился. Я взял подряд три пенальти. После матча ко мне подошел тренер одной знаменитой команды и попросил зайти «на пробу». Все мальчишки отчаянно завидовали мне.

      Но произошло одно событие, которое определило мою судьбу.

      Я давно собирался отнести свои стихи в редакцию газеты «Советский спорт». Кажется, это была единственная газета, куда я еще ни разу не посылал своих опусов.

      Я пришел туда после матча, в выцветшей синей майке, спортивных шароварах, рваных тапочках. В руках у меня было стихотворение, где подвергались сравнительному анализу нравы советских и американских спортсменов. Стихотворение было написано «под Маяковского».

      Редакция «Советского спорта» помещалась в большой комнате на Дзержинке, где в табачном тумане несколько мистически вырисовывались какие-то стучащие на машинке, скрипящие авторучками, шуршащие гранками фигуры.

      Я робко спросил, где отдел поэзии. Из тумана мне рявкнули, что такого отдела вообще нет.

      Но вдруг из тумана высунулась рука, добро легла мне на плечо, и чей-то голос спросил:

      – Стихи? Покажите мне, пожалуйста…

      Я сразу поверил этой руке и этому голосу.

      И не ошибся.

      Передо мной сидел черноволосый человек лет тридцати с красивыми восточными глазами. Звали его Николай Александрович Тарасов. Он заведовал сразу четырьмя отделами: иностранным, партийным, футбольным и литературным.

      Тарасов посадил меня рядом, пробежал глазами стихи.

      Потом спросил:

      – Еще есть?

      Я достал из-за пояса замусоленную тетрадочку и стыдливо сказал:

      – Только это не о спорте…

      Тарасов улыбнулся:

      – Тем лучше…

      Он стал читать вслух стихи, не обращая внимания на трескотню пишущих машинок. Потом подозвал какую-то женщину и прочитал ей строчку, где виноградная гроздь сравнивалась со связкой воздушных шаров.

      Потом он стал СКАЧАТЬ