Из музыки и тишины. Анастасия Гайнаншина

Чтение книги онлайн.

      Вот в этой бурой заводи, густом бурьяне

      почувствовать себя фрегатом в океане,

      смотреть, как ветерок рождает дрожь,

      и в ней луна болтается, как ржавый грош

      у бедняка в кармане.

      Ну что ж, пусть будет так, пусть так.

      Тогда ещё не помешают книга и гамак,

      и плыть, наматывать солёных миль,

      покуда заводь бурую и мёртвый штиль

      не раскромсает на куски маяк.

      Ваниль и сахарная вата пусть над головой,

      и я, такой нескладный и такой живой,

      под ними, что измеряю жизнь морями,

      и воздухом, который я тяну ноздрями,

      и самой северной звездой.

      Горстями отскребать и выносить уныние —

      любимый грех. Всё за борт, в тёмно-синее,

      под тяжесть этой толщи вод и снов,

      на дно, в глухое царствие других грехов.

      Стать чище и глубиннее.

      И рыбаков встречать, морских бродяг,

      и якорем пересчитать архипелаг,

      и, ржавый грош найдя в кармане, как луну,

      подумать, сплюнув горькую слюну:

      я на мели, но точно не бедняк. Вот так.

      Лето плавное и текучее,

      как женщина Модильяни,

      плавит внутренности, фасады

      и лёд в стакане,

      на обед подаёт веснушек,

      солнечную шрапнель,

      а к десерту небо

      под соусом бешамель.

      И не тягостны с ним

      ни скука, ни ожидание.

      Лето помнят дословно,

      как заклинание.

      От его мерцания,

      запаха и нагрева

      откликается трепетом что-то слева —

      то ли сердце, то ли что-то ещё живее.

      Поцелуи становятся дольше,

      слова – нежнее.

      Всё в янтарь погружается

      мягкой силой

      и глядит оттуда

      двукрылою дрозофилой.

      Дни по очереди, как бусы в чётках,

      и земля не значится

      во вселенских сводках,

      потому что летом она

      за неведанными рубежами,

      вся пропавшая без вести

      вместе с нами.

      Это море старо как мир,

      стар как море рыбак Сантьяго.

      У него и у моря глаза – сапфир,

      всё состарилось, кроме взгляда.

      Его кожа – на четверть соль,

      солнцем сточены скулы.

      Жизнь, исхожена поперёк и вдоль,

      как рыба в воде блеснула.

      Тело СКАЧАТЬ