Пьеса Ы. и стихи. Ольга Любарская

Чтение книги онлайн.

      Ы: Да, я знаю, что все мы ходим под боком, а кто и ходит боком.

      Б-г: Перестань! Скажи мне лучше, чего или кого ты хочешь?

      Ы: Я не хочу никого! Ни поэтов, ни непоэтов. Может быть, они сами с собой или друг с другом хороши или плохи. Но мне с любым из них будет худо. С любым: от одного – до весёлой или печальной, или нейтральной компании. Любить может только животное. Не любое, конечно.

      Б-г: Да, животное. Ты права. Или Б-г.

      Ы: Ну а ты чем лучше? Можно подумать! Посмотри на себя!

      Б-г: Но я вообще-то невидим.

      Ы: Ну да, невидим… Да я насквозь тебя вижу. Вспомни Эсава и Яакова – «твоё протеже», как говаривала одна моя знакомая.

      Ведь у тебя подобострастная спешка прислуживать Силе трактуется как понимание замысла и высокая миссия, а наивность и независимость от тебя – как дикость, глупость и злодейство. Чем ты отличаешься от любого начальства? Единственный во всей семье непохожий и независимый человек – и у тебя уже опережающее отвращение: и злодей, и дурак, и дикарь, и…, и…

      Б-г: Ой, какая же ты дура, мама ро́дная!

      Ы: Любопытно, кто же всё-таки твоя мама ро́дная? Или ты просто хотел сказать: «Твою мать»? Кто же ты по материнской линии?

      Б-г: Я сам для себя неожиданность. Сам себе и отец, и мать, и сын, и дочь, и сестра, и брат.

      Ы: Не заговаривай мне зубы, сам себе троюродная бабушка! Значит, Эсав – дикарь, почти не человек, и с ним позволено сделать всё. Дурака – обмануть: сам виноват! Не ожидал от брата подвоха и даже не успел понять, что продаёт первородство. Думал, пошутил младший братец. Вот она, твоя справедливость, вот оно, твоё милосердие, вот она, твоя чечевичная похлебка для проголодавшегося брата. Мышеловка.

      Посмотри – если уж не о людях, – как ты обращаешься с зелёным жуком, который валяется возле входа кверху лапами, сучит ими, хочет перевернуться и жить. Ты же не против, чтобы его раздавили. Так проще! Давящую ногу ты заранее прощаешь, направляешь и благословляешь. Ты зачёркиваешь и уничтожаешь миры, которые тебе «не показались». И память о них. Они – ниже совести. Совесть у тебя что-то парадное, что можно показать другим и чем можно похвастаться.

      Б-г: Та́к ты и со мной не уживёшься. Но есть ещё. Надо мною.

      Ы: А, твой начальничек? Предлагаешь мне жаловаться по инстанциям? Так и он не лучше.

      Всё та же иерархическая лестница.

      Б-г: Так мир вообще строго иерархичен. Это основной закон, конституция мира. Равенства вообще нет.

      Ы: Это для тебя нет! А для меня равенство бога и мошки очевидно.

      Божественность в своём мире, такое гулкое поле Божественности, которая окружает каждое существо. А у тебя, вместо поля окружающей человека его собственной Божественности, заменяя его, не замечая, не обращая внимания, перечёркивая, – твоё божественное, казённое поле Статуса. Потому что ты хочешь задирать всё время нос, в те минуты, когда не держишь его по ветру. Да даже если ты один, как одноглазый Óдин, то всё равно держишь СКАЧАТЬ