10
Брату Ужасу повезло: он сумел-таки смыться. Утро застало его бредущим неизвестно куда по проселочной дороге. Одетый в черный плащ и капюшон, с сумой через плечо, он смотрел прямо и шепотом повторял, что гадом будет, но донесет до язычников Слово.
За ним следили: зубастое, косматое чудовище, поигрывая хлыстом, отыскало его душу в пучинах океана сознания. Вокруг было тихо – ни ангел, ни бес не смели приблизиться к новоиспеченному духу. Гептарх довольно скалился: ему предстояло потеснить весьма и весьма многих, и сил он в себе ощущал предостаточно. Пустынный берег обещал ему великое победное шествие, волны покорно лизали когтистые лапы.
Гептарх опустился на четвереньки, погрузил в воду ненасытную пасть, глотнул. Утоляя жажду, он не выпускал из поля зрения далекую пыльную дорогу. Там, на земле, день клонился к вечеру, но у Гептарха впереди был сплошной рассвет, поскольку Брат Ужас, словно заведенный, продолжал идти.
Сквозняк
– Ничего я не вижу, – сказал Мартемьянов озабоченно. Вытянутыми руками он держал на уровне глаз тонкий альбом в плотной обложке и старательно всматривался в узор.
– Ты неправильно делаешь, – подсказал ему Горобиц. – Ты слишком спешишь отодвинуть ее подальше и сводишь глаза, глядя в одну точку. А надо прижать картинку к носу, потом медленно отвести и смотреть рассеянным взглядом, не фокусируя.
– Ладно, ладно, – пробормотал Мартемьянов и предпринял новую попытку. Его задевало, что и Горобиц, и Здор уже разглядели все, что положено, а у него, воображением отнюдь не обделенного, ничего не выходит.
Последовала пауза. Друзья терпеливо ждали. Здор и Горобиц безмолвствовали в креслах, разделенные низким столиком с коньяком и печеньем, к которым, однако, не прикасались. Эксперименты такого рода требовали свежести восприятия.
– Есть! – выдохнул Мартемьянов потрясенно и с уважением в голосе. – Получилось! Вижу свинью-копилку!
– Класс, правда? – подхватил Горобиц. Восторженный Мартемьянов не отвечал. С красивым, но абсолютно бессмысленным узором в мгновение ока произошли чудеса. В центре рисунка образовался круг, словно кто-то аккуратно вырезал алмазом стекло. В получившемся дупле народилась вполне реальная, объемная свинья-копилка, и в щель на ее блестящей спине был вставлен пятицентовик. Монета, правда, наблюдалась и прежде, прикидываясь застрявшим в узоре инородным телом, и было непонятно, к чему она там, в кружевной однородности, когда никто и не думал пускаться на поиски щелей и свиней.
Альбом в руках Мартемьянова качнулся, и занавес скрыл прижимистую хавронью от любопытных глаз.
– Вот СКАЧАТЬ