Мешок историй про шалого малого. Александр Мешков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ толстяк Юрка, рисуясь и подражая Черчиллю, пижонски раскуривая сигару, – Я бы не состоялся, если бы не мой отец, который методично, изо дня в день, занимался моим воспитанием. Он научил меня фотографировать и, чего скрывать, устроил на работу в «Труд», когда я был еще совсем сопливым мальчишкой. А потом я уже пошел своим путем.

      – А кто тебе сказал, что ты состоялся как человек? Ты всего лишь – профессиональный фотограф, и такой же сопливый мальчишка. Ты состоялся как профессионал, – возразил Жора. – Быть профессиональным фотографом еще не значит состояться как человек. Как человек ты говно…

      – Для тебя, может быть, да. Как и ты для меня. Но я могу прокормить свою семью и помогать близким. Это и значит – состояться как человек, – стоял на своем Юрка.

      – Знаете, Юрий, – сказал Кравец, – я тоже зарабатываю достаточно, чтобы прокормить семью…

      – Но у тебя ее нет! – воскликнул торжествующе Павел, будто адвокат, предъявивший улику.

      – … Но я сделал себя сам, без чьей-либо помощи! – завершил Кравец. – У меня не было отца.

      Его роль в моей жизни ограничилась капелькой спермы с неплохими генетическими достоинствами. И у Эдгара По не было родителей. Шукшин рос без отца. И Пушкина воспитала няня!

      – Да ладно! – возмутился Юрка, – В семьях русских потомственных дворян отцы придавали большое значение воспитанию детей. Почитайте историю, Георгий.

      – Я ее внимательно читаю, Юрий. Возможно даже внимательнее, чем вы! – сообщил зачем-то Кравец, – Позвольте вам сообщить, что со своим сыном Александром Пушкиным отношения у Сергея Львовича, прямо скажем, не сложились, это вы тоже сможете прочитать в воспоминаниях современников поэта. Пушкин-отец детьми никогда не занимался, а изволил кутить и волочиться за дамами. Сам Пушкин-сын в молодости жаловался, что отче не дает ему денег из-за скупости, что де из-за него он не может в полную силу творить, поскольку ему не на что кушать. Батя не любил тунеядцев и халявщиков. И хотя сам стишки пописывал, поэзию считал баловством, пустой забавою, чтобы девчат заманивать в сети порока.

      – Официант! – тонким фальцетом заорал усатый мужик в казачьей косоворотке за соседним столом. – Человек! Чувак! Водки! Ледяной!

      Перед ним уже стояла одна непочатая бутылка водки. Но он видимо – забыл про нее. Однако, стройная официантка, явившаяся через секунду, послушно поставила перед ним вторую бутылку.

      – А эту заберите! Она теплая! – капризничал казак.

      Oh, oh, child, way you shake that thing, gonna make you burn, gonna make you sting. Hey, hey, baby, when you walk that way, watch your honey drip, can’t keep away.

      Надрывался в высоком фальцете пожилой, седовласый, кудрявый певец на сцене, с профессорской бородкой на испещренном глубокими морщинами лице.

      – Можно сказать, что разлад в отношения отца и поэта внесло и правительство, – продолжал Жора, – Когда по просьбе Жуковского Пушкина из южной ссылки отправили в Михайловское, то надзор за ним поручили батюшке. Как некое издевательство СКАЧАТЬ