Кошк и Солнц. Мария Фомальгаут

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ мне уже лет тридцать. И все-таки так получается, что первый я знает больше, хотя сам толком не может объяснить, что знает, и второй я ему подчиняюсь – какого черта подчиняюсь, почему не пошлю самого себя далеко и надолго с вещами, у которых бесконечное число сторон…

      – …это знал еще один я… – говорю я, который совсем юный.

      – Еще один я?

      – Да… его больше нет…

      Я даже не спрашиваю себя другого, что случилось со мной третьим, мне не хочется спрашивать, не хочется это знать. Я даже не спрашиваю себя первого, какого черта я слушаюсь себя второго, терпеливо ищу обратную сторону чего бы то ни было.

      Обратная сторона есть у экранов, это да. Только это неинтересно, это и так понятно, что у экранов есть обратная сторона. Есть еще несколько штук с другой стороной, тот же Собор – только юному мне неинтересно, юный я хочу не две стороны, и не три, и не десять, а бесконечность.

      Покорно плыву над землей, напоминающей черное оплавленное стекло, которое тускло светится, указывая путь в никуда, иногда перебивая свет парящих экранов. Кое-где экраны собираются в стаи, в скопища, – видимо, вдохновленные моими вопросами о той, о другой, о третьей стороне, ищут свои стороны, пытаются сложиться во что-то многостороннее, и, черт возьми, у них это здорово получается. Я вижу Вестминстерский дворец – со стороны Темзы, со стороны Вестминстерского Аббатства, со стороны Вестминстер-Брижд-Роуд, со стороны Садов Виктории, сверху, в разных ракурсах. Я вижу Пирамиду Луны – сверху, с боков, с углов, снизу, еще с какого-то ракурса, не пойми откуда. Кусочки, фрагменты ищут друг друга, стараются притянуться, а иногда наоборот, какая-нибудь сторона хочет остаться просто стороной, больше ничем – и вырывается из нагромождения экранов, которые гонятся за ней. Экраны атакуют, сторона не поддается, разгораются нешуточные войны – поговаривают, где-то уже убили несколько непокорных сторон, а где-то вроде бы наоборот, сторона разбила целую стаю экранов, которые хотели сделать её своей частью, ну еще бы, там собор какой-то был, а та сторона была как раз главным фасадом…

      Люди тоже собираются – сторонами, сторонами, только у людей все намного сложнее, потому что профиль человека в семнадцать лет не клеится к анфасу человека в сорок лет, а если еще добавить три четверти, снятые лет в шестьдесят, получается и вовсе полнейшая несуразица, семнадцатилетний рвется покорять мир и все знает, сорокалетний только и думает, как лечь и отдохнуть, шестидесятилетний сожалеет о чем-то, сам не понимает, о чем… Кое-где уже звенят осколки экранов, какой-то парень в двадцать лет убивает себя самого в пятьдесят, потому что на что ты жизнь свою про… протратил, на что, я спрашиваю, ты себя предал, меня предал…

      Я не понимаю этого, да никто из нас не понимает, почему мы молодые ненавидим себя старых, почему мы старые стараемся чему-то учить молодых, ведь я молодой и я старый – это два разных я, и мало ли, какую там жизнь прожил старый я, и какое дело старому я, как будет жить молодой я, это же его жизнь, а не его…

      …он говорил, что все я – это на самом деле один я, – говорю я в понаворочанном прикиде, за который до сих пор стыдно, – он… тот я… которого больше нет…

СКАЧАТЬ