Пациентка. Татьяна Раевская

Чтение книги онлайн.

      Я бы сказала – любовь. Или сострадание.

      Она снова задумалась, приложив ладонь к губам. Посмотрела на него. Он профессионально отметил: «Взгляд ясный, не блуждающий, не горящий». Ему стало немного не по себе.

      – Но эти слова сейчас так затерты, мало что передают. Их истинный смысл знают только бодхисаттвы. Возможно, лучшее слово – понимание. Или принятие, что, в сущности, одно. Мы принимаем то, что понимаем. Даже если не принимаем. Как ни парадоксально это звучит.

      И она продолжила, не отрывая от него взгляда:

      – А если мы не понимаем, в нашем сознании этого как бы нет, и мы не можем принять. Поэтому всегда нужно стремиться к пониманию. Я не очень путано изъясняюсь?

      – Нет-нет, все хорошо, продолжайте. – Он откинулся на спинку кожаного кресла, снял очки и положил их на стол. Золотой жук дернул лапками и застыл. В глазах Сергея Борисовича расплылся ее мягкий силуэт. Она сидела совершенно спокойно. Не дергала ногой, не теребила платье. Кисти, сложенные лодочкой, покоились внизу живота. От нее исходило невероятное умиротворение, которое он никогда не наблюдал у других пациентов. Он почувствовал, как расслабляется лицо.

      – И вот так я летала, летала… и вдруг столкнулась с пространством, от которого ну просто невыносимым ужасом веяло. Никогда в своей жизни, ни во сне, ни наяву, я не испытывала такого бездонного ужаса. Это не просто страх, что тебе сделают больно. Ну или что ты встретился с чем-то противным, что разъедает твою душу. Это УЖАС. Неподвластный разуму леденящий ужас от того, что тебя поглотит этот антимир, вберет в себя. А у меня не хватит света, чтобы заполнить эту тьму. И тьма убьет меня. И станет сильнее в два раза, за счет моего света, которым она напитается. И мир содрогнется, потому что будет огромный перекос. Насилие, беспамятство, страдания поглотят души. А я погибну и больше не смогу возродиться и восстать из пепла. Меня не будет. Никогда. Ни в какой форме, ни в тонкой, ни в супертонкой.

      Наступила пауза. Он почувствовал ком в горле. Этот ужас был ему знаком. Перед внутренним взором на мгновение промелькнуло алебастровое лицо умершей матери. Пациентка медленно продолжила, давая себе и ему время прожить смысл слов.

      – Это ад, как его люди представляют, только еще хуже. Христос ходил в ад, он спас души грешников и затем вознесся. Орфей ходил в ад. И вернулся. Великие души прошли это испытание. Но смогу ли я… Меня трясло.

      И я так испугалась, что захотела убежать от него. Я перед лицом этого ужаса отступила. Я побоялась, что не справлюсь. И тут же «проснулась» – но не в этой реальности, а как бы в промежуточной. Там я осознала, что все это был сон, и что я проснулась не до конца, и что важно решиться и «заснуть» опять в то страшное место. Хотя… был и выбор проснуться окончательно сюда. Выбор всегда есть, понимаете?

      Он мрачно кивнул. Выбор всегда есть, ну-ну. Он сам так постоянно говорит пациентам. Чтобы мотивировать их к действию, СКАЧАТЬ