Опричнина. От Ивана Грозного до Путина. Дмитрий Винтер

Чтение книги онлайн.

      Покончив с Адашевым и Сильвестром, царь Иван теперь стремился искоренить самую память об «Избранной Раде». Начал же он с искоренения внешних сторон поведения, которые проповедовали Адашев и Сильвестр. На место проповедовавшейся Сильвестром умеренности («унылого постничества» – кстати, таковое тоже вполне в раннебуржуазно-протестантском духе; примерно то же самое проповедовали тогда кальвинисты – скромность, бережливость, усердный труд для приумножения богатства, хотя, конечно, без «перегибов» что у Кальвина, что у Сильвестра с его Домостроем не обходилось) пришли самые необузданные пьянство и разврат. Да тут, кстати, в 1560 г. и Вселенский собор в Константинополе подтвердил царский титул московского государя (впрочем, «малое духовенство» других православных церквей следовать примеру патриархов не спешило)[213], что дало дополнительные поводы как для новых торжеств, сопровождавшихся буйными пирушками, так и для искоренения «вредного духа»: так, в том, что в человеке еще сохранился «дух Сильвестра и Адашева», упрекали, например, тех, кто не напивался на пирах допьяна.

      Между тем Великое княжество Литовское стало противником Москвы: в 1559 г. Ливония заключила союз с Литвой, которая обязалась помогать в войне с Россией в обмен на часть ливонской территории. Два года спустя, в 1560–1561 г., русские окончательно разбили Ливонский орден вместе с помогавшими ему литовцами, овладели (21 августа 1560 г.) г. Феллин (ныне Вильянди в Эстонии) и взяли в плен великого магистра В. Фюрстенберга. Правда, Адашева, под водительством которого эти победы были одержаны, от опалы они не спасли…[214] После того Ливонской орден совсем прекратил свое существование, разделив свои владения между Швецией (Эстляндия, ныне север Эстонии), Данией (о. Эзель, ныне Сааремаа) и Литвой (остальная часть Ливонии – нынешние Латвия и Южная Эстония). Хотя это обстоятельство не помешало русским в первые годы после того продолжать войну успешно.

      Однако начавшееся «закручивание гаек» вызвало «отъезды» бояр и отнюдь не только бояр в Литву. Так, попытался бежать и двоюродный дядя царя Василий Михайлович Глинский. В 1560 г. он получил боярство, но уже в июле 1561 г. по ходатайству Захарьиных подвергся опале: ему выщипали бороду (что само по себе было великое бесчестье) и заставили ходить в черном. Вскоре по «печалованию» (ходатайству о помиловании) митрополита Макария царь простил дядю, но при этом взял с него обязательство «не ссылатися ни человеком, ни грамотой» с польским (может быть, литовским. – Д. В.) королем и выдать всех, кто «учнет с ним думати о литовской посылке и отъезде»[215].

      Затем пошли казни других неугодных бояр («для начала» – тех, кто чем-то не угодил Захарьиным)[216], порождавшие, в свою очередь, бегство новых и новых бояр в Литву. Со своей стороны, Литва тоже провоцировала СКАЧАТЬ