Обыкновенная история. Иван Гончаров

Чтение книги онлайн.

      – Уверен ли ты, что у тебя есть талант? Без этого ведь ты будешь чернорабочий в искусстве – что ж хорошего? Талант – другое дело: можно работать; много хорошего сделаешь, и притом это капитал – стоит твоих ста душ.

      – Вы и это измеряете деньгами?

      – А чем же прикажешь? чем больше тебя читают, тем больше платят денег.

      – А слава, слава? вот истинная награда певца…

      – Она устала нянчиться с певцами: слишком много претендентов. Это прежде, бывало, слава, как женщина, ухаживала за всяким, а теперь, замечаешь ли? ее как будто нет совсем, или она спряталась – да! Есть известность, а славы что-то не слыхать, или она придумала другой способ проявляться: кто лучше пишет, тому больше денег, кто хуже – не прогневайся. Зато нынче порядочный писатель и живет порядочно, не мерзнет и не умирает с голода на чердаке, хоть за ним и не бегают по улицам и не указывают на него пальцами, как на шута; поняли, что поэт не небожитель, а человек: так же глядит, ходит, думает и делает глупости, как другие: чего ж тут смотреть?..

      – Как другие – что вы, дядюшка! как это можно говорить! Поэт заклеймен особенною печатью: в нем таится присутствие высшей силы…

      – Как иногда в других – и в математике, и в часовщике, и в нашем брате, заводчике. Ньютон, Гутенберг, Ватт так же были одарены высшей силой, как и Шекспир, Дант и прочие. Доведи-ка я каким-нибудь процессом нашу парголовскую глину до того, чтобы из нее выходил фарфор лучше саксонского или севрского, так ты думаешь, что тут не было бы присутствия высшей силы?

      – Вы смешиваете искусство с ремеслом, дядюшка.

      – Боже сохрани! Искусство само по себе, ремесло само по себе, а творчество может быть и в том и в другом, так же точно, как и не быть. Если нет его, так ремесленник так и называется ремесленник, а не творец, и поэт без творчества уж не поэт, а сочинитель… Да разве вам об этом не читали в университете! Чему же вы там учились?..

      Дяде уж самому стало досадно, что он пустился в такие объяснения о том, что считал общеизвестной истиной.

      «Это похоже на искренние излияния», – подумал он.

      – Покажи-ка, что там у тебя? – спросил он. – Стихотворения?

      Дядя взял сверток и начал читать первую страницу.

      – Дай-ка, Александр, огня.

      Он закурил сигару и продолжал:

      – Одно и то же в первых четырех стихах сказано, и вышла вода, – заметил Петр Иваныч и читал:

      – Как же это так? Чело пóтом проступает, а слезами – не видывал.