Свет и тени русско-японской войны 1904-5 гг.. Евгений Боткин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ я все теплее. На станциях я выхожу иногда в одной тужурке, в башлыке и папахе. Сейчас здесь, в Челябинске, 9° мороза, воздух чудный, дорога прекрасная, солнце светит, и лошадка летела стрелой. Интересно было посмотреть этот маленький городок, в котором однако все можно найти.

      Преобладающее ощущение – будто со старой жизнью у меня все порвано, и я начал новую; будто все, что было, осталось в прошлом, или было только сном, – что нет у меня ни семьи, ни «Общины», ни старых друзей, и что предстоит что-та новое, неведомое. Конечно, это чувство объясняется только полной отрезанностью от вас, отсутствием всяких о вас известий – и несомненно только временное; но не один я испытываю его, а также и капитан К., оставивший. жену и пять человек детей, причем младшему год с небольшим. Первые дни он очень грустил, особенно по утрам, а добрейший капитан Л., холостяк, помещающийся в одном с ним купэ, участливо спрашивал его:

      – Чем бы мне развлечь вас, голубчик?

      Генерал Р. обедает за нашим «красно-крестным» столом и ко всем нам относится удивительно мило. Ложась раньше всех, он первый и встает, и, зная, что предоставленные себе, мы рискуем проспать даже обед, будит нас, предупреждая о больших станциях.

      – Доктор, извольте приказать себе встать! – разбудил он сегодня меня: – Через полчаса Каинск, и мы стоим там 35 минут.

      Днем он сегодня над картой Маньчжурии обсуждал различные возможности нападения японцев, и это было интересно. К нам присоединился еще один офицер, очень хорошо знающий китайцев и их язык; сегодня я учился у него этому языку и с интересом слушал его рассказы. «Ига, линга, санга, сыга, уга, люга, чига, пага, дзюга, шига» значит: 1, 2, 3… 10. Встречаясь с новым человеком, китаец спрашивает его: «Как твое дорогое имя?», потом, вместо привета, спрашивает: «Кушал ты или не кушал?» Отвечаешь: «Кушал», т.-е.: «ги фан ля». Потом задает вопрос: «Сколько прекрасных солнц и лун заключает в себе твоя семья?», на что полагается отвечать: «Грязных поросят у меня столько-то» (число детей) и т. д. Чем возвышеннее и любезнее его вопрос, тем униженнее должен быть ответ.

      В Каинске встретили мы скорый поезд, в котором уезжали женщины и дети. На площадке одного вагона мы увидали милого мальчугана шести лет, с которым разговорились.

      – Как тебя зовут?

      – Адя.

      – Значит, Аркадий?

      – Да нет, Адя!

      – Да коротко что-то.

      – Ну, Андрей Сергеевич.

      – А фамилия?

      – Гонзин.

      – Откуда едешь?

      – Из Порт-Артура.

      – Бомбардировку видел?

      – Видел.

      – Не страшно было?

      – Не-ет.

      – Даже забавно было?

      – Да, забавно.

      – Что же, ты проснулся от шума?

      – Да нет, ведь они и утром продолжали.

      – В близко упала бомба?

      – Нет, они падали в старом городе, который на берегу, а мы жили в новом, который подальше.

      Славный мальчик Адя. Когда поезд тронулся, он мне ласково кивал с платформы, и я еще раз пожал его лапку. Видимо, и на взрослых бомбардировка не произвела особого впечатления.

      Наше время все больше и больше рознится от вашего: вчера уже мы опередили вас почти на три часа.

      21-ое февраля 1904 г.

      Сегодня ночью приезжаем в Иркутск, где я и опущу, вероятно, это письмо. Простоим там, кажется, часов пять с половиною, и в этом чудном поезде к 9 ч. утра будем подвезены к Байкалу. Это огромное удобство, которое вам выхлопотал милейший Bac. Bac. Уф, начальник поезда, всю дорогу вас всячески оберегавший и опекавший.

      Третий день равнина сменилась умеренными возвышенностями с очень недурным сосновым и, отчасти, березовым лесом, но местные жители ничего этого не снимают, увлекаясь своими зданиями. В настоящее время мы едем по району богатых угольных залежей, здесь же – родина нефрита и графита. Знаменитый Alibert имел здесь большое дело и роскошный дворец, но однажды уехал – и более, говорят, не возвращался. Что с ним сталось – здесь никто не знает.

      24-ое февраля 1904 г.

      Только вчера телеграфировал тебе о переезде через Байкал, так как в Танхое, куда привезли вас, телеграфа нет, и мы ушли оттуда уже поздно, в первом часу ночи. Самый переезд был удивительно приятен. Мы ехали в больших кошевах по-двое, где обыкновенно едут втроем, и было удобно до чрезвычайности. Я надел на рубашку шерстяную фуфайку, затем жилет, тужурку, летнее пальто, башлык на шею, папаху, доху, рукавицы, а на ноги – бурочные сапоги и валенки. Во всем этом я едва дышал – так было жарко. Погода мягкая, кругом по горизонту величественные горы, окружающие СКАЧАТЬ