Выстрел в спину на Машуке. Заказное убийство Лермонтова. Николай Фёдорович Шахмагонов
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Выстрел в спину на Машуке. Заказное убийство Лермонтова - Николай Фёдорович Шахмагонов страница 9

СКАЧАТЬ и писал П.А. Катенину в первой половине 1825 года из Михайловского:

      «Как ты находишь первый акт „Венцеслава“? По мне чудно-хорошо. Старика Rotrou, признаюсь, я не читал, по-гишпански не знаю, а от Жандра в восхищении».

      Как мы видим, и Лермонтов отдал должное этому произведению, причём взял эпиграф из неопубликованного четвёртого акта «Венцеслава», переведённого поэтом Андреем Андреевичем Жандром (1789-1873), впоследствии сенатором. Причём, сделать этот перевод ему – Жандру – посоветовал Александр Сергеевич Грибоедов.

      Историк русской советской литературы Николай Иванович Балашов (1919-2006) отметил: «Чтобы понять всю трагическую силу эпиграфа, нужно иметь в виду, что король у Рохаса – Ротру не сумел разумно выполнить наказ: «Будь справедлив и накажи убийцу!» – и был лишен власти восставшим народом». Этот эпиграф был использован «велико» светской чернью, понявший, что именно в неё метил Лермонтов, чтобы извратить смысл стихотворения и попытаться доказать его направленность против самодержавия и государя. Между тем, та часть стихотворения, которая была написана едва ли не в день преступления на Чёрной речке, не вызвала никаких отрицательных реакций со стороны государя и его окружения.

      Напомним ту часть, а потом коснёмся откликов на неё…

      Погиб поэт! – невольник чести –

      Пал, оклеветанный молвой,

      С свинцом в груди и жаждой мести,

      Поникнув гордой головой!..

      Не вынесла душа поэта

      Позора мелочных обид,

      Восстал он против мнений света

      Один как прежде… и убит!

      Лермонтов прекрасно понял, что Пушкин стал жертвой клеветы, умышленной и жестокой клеветы. Он знал, что клеветники сумели вывести Пушкина из себя с помощью ухаживаний Дантеса за его женой и, встречаясь с салоне Карамзиных с Натальей Николаевной, по свидетельству дочери Пушкина «чуждался» ее и «за изысканной вежливостью обращения она угадывала предвзятую враждебность». Наталья Петровна Арапова, урождённая Ланская, дочь Натальи Николаевны от второго брака с генералом Ланским, вспоминала: «Слишком хорошо воспитанный, чтобы чем-нибудь выдать чувства, оскорбительные для женщины, он всегда избегал всякую беседу с ней, ограничиваясь обменом пустых, условных фраз. Матери это было тем более чувствительно, что многое в его поэзии меланхолической струей подходило к настроению её души, будило в ней сочувственное эхо. Находили минуты, когда она стремилась высказаться, когда дань поклонения его таланту так и рвалась ему навстречу, но врожденная застенчивость, смутный страх сковывали уста. Постоянно вращаясь в том же маленьком кругу, они чувствовали незримую, но непреодолимую преграду, выросшую между ними».

      И всё же Лермонтов переборол в себе это чувство неприятия. В канун своего отъезда на Кавказ, Лермонтов, по словам Араповой, к великому удивлению Натальи Николаевны, сел на освободившееся возле неё место и заговорил. Арапова писала:

      «Он точно стремился заглянуть в тайник её души и, чтобы вызвать её доверие, сам начал посвящать её в мысли и чувства, так мучительно СКАЧАТЬ