Время прибытия. Юрий Поляков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ наедине с миром, со вселенной, со звездами, с самим собой. Умение взлететь ввысь сквозь любые учрежденческие потолки, сквозь стены и этажи увеселительных заведений, сквозь тяжелые железобетонные стены любых подвалов». Сикорский был всегда сосредоточен на странностях любви, на вечных и проклятых вопросах:

      Ничто не вечно – ни звезды свечение,

      ни пенье птиц, ни блеск луча в ручье, —

      ничто не вечно. Смерть не исключение:

      Не может вечным быть небытие.

      После 91-го, когда в поэзии воцарился концептуальный цирк, Сикорский ушел в тень, его публикации стали редкостью, он сел за большой роман, главу из которого «ЛГ» напечатала несколько лет назад. До последнего времени он оставался бодр, в его крепком стариковстве явно угадывался некогда полный страстей, красивый, сильный мужчина, овладевший не одной женской привязанностью, чувствовавший себя без любви, «как скульптор без глины». Сам он с присущей ему самоиронией как-то назвал себя в стихах «атлетическим повесой». И мне хочется, вопреки строгому жанру эпитафии, процитировать мое самое любимое стихотворение ушедшего поэта «Встреча», по-моему, замечательное:

      Опасность была не уменьшена

      Ни светом, ни тем, что – народ…

      Почти нереальная женщина

      Навстречу спокойно идет.

      Из облака солнцем точенная?

      На лбу – неземного печать?

      Нет, мысль, на слова обреченная,

      Об этом должна промолчать.

      Решусь объясниться лишь косвенно:

      Всю мудрость налаженных дней,

      Как нечто никчемное, косное,

      Забыв, я пошел бы за ней.

      Устроенность жизни, направленность,

      Всех помыслов, все, чем я жив,

      Я сжег, если б ей не понравилось,

      К ногам ее пепел сложив.

      Такая мне богом обещана.

      Потупясь – себя отстраня,

      Смертельно опасная женщина,

      Прошла, не коснувшись меня.

      Прощайте, Вадим Витальевич! В судьбе человека, посвятившего себя стихам, много горечи, но есть и одна привилегия: его ждет не только вечная жизнь за гробом, но и неведомая судьба в параллельных мирах высказанного поэтического слова».

      Но тогда, в 74-м, он еще жив и бодр, с опаской принимает из дрожащих рук следующего «виновника торжества» подборку стихов и заинтересованным взором провожает мою девушку, неотразимую в своей юной взволнованности. После обсуждения мы, как водится, пьем в скверике обязательный портвейн. Друзья, отводя глаза, объясняют, мол, все дело в том, что я плохо читал свои стихи, что у Сикорского какие-то неприятности в «Новом мире», что наши литературные враги просто сволочи и пишут еще хуже, чем я…

      – Ой, извини!

      Потом, проводив девушку домой, я еду к себе на станцию «Лосиноостровская» в полночной электричке. Спасительный наркоз портвейна неумолимо выветривается, и леденящая оторопь непоправимого диагноза убивает сердце. Диагноз состоит из двух слов: «Я бездарен»…

      Кто не писал стихов, никогда не поймет это состояние. Ты вдруг осознаешь, СКАЧАТЬ