Путевые заметки странника по мирам. Про пряности, снег и трели ветра. Фалена Лысакова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ надеялся, что метель затормозит медведей, но, обернувшись, увидел в десятках метрах самого крупного из них – на его боках снег нарисовал узоры, похожие на звезды, а глаза были как две черные луны. Он мощно загребал лапами снег, разгоняясь и набираясь азарта, словно бьющий в грудь ветер его лишь раззадоривал. Его шерсть сияла, а из пасти при каждом прыжке вырывались клубы пара.

      Звезда или нет – он нацелился на нас и был вполне себе материальным, чтобы перешибить одной лапой хребет карибу. И самое ужасное состояло в том, что он нас постепенно догонял – расстояние между нами сокращалось каждую минуту. Мару не уставал, но и медведь тоже, словно скорость и охота только придавали ему сил.

      Я редко оглядывался – шарф и метель не позволяли лишний раз шевелиться – поэтому пропустил тот момент, когда медведь нас нагнал; все произошло слишком быстро, слишком внезапно… Наверное, именно это и спасло мне жизнь. Когда медведь с рычанием прыгнул, Мару дернулся, и я, теряя равновесие, на автомате взмахнул посохом.

      По лицу брызнуло горячим и соленым; я увидел только, как наконечник посоха мягко вошел ему в грудь, прямо как в зефир. Медведь рокочуще ухнул и упал, а из его раны хлынуло что-то сияющее и белое.

      Мару ударил воздух задними ногами, и я крепче вцепился рукой в его шею. Медведь с трудом поднялся на лапы, огромный, как белая гора; по его груди лился свет и падал каплями в снег – я видел это предельно четко, невзирая на повисшую между нами бахрому то затихающей, то вновь распаляющейся метели.

      Медведь посмотрел на меня умными, совсем не медвежьими глазами, с рыком вздохнул и шатающейся походкой двинулся прочь. А мне отчего-то стало так больно, будто ранили именно меня. Он шел, а за ним на ледяной перине оставалась сияющая полоска серебра.

      Я потянул Мару за поводья, заставляя развернуться, и тот недовольно затрубил. Я чувствовал, что совершил нечто запретное, почти кощунственное, и все внутри холодело, а грудь ныла, и я тер ее, растирая несуществующую рану.

      Вскоре я потерял медведя из виду – сияюще-белого в сияющей белой метели. Снег немного успокоился и теперь падал спокойными крупными хлопьями. Щеки невыносимо пекли, а горло изнутри драли чьи-то когти. Мне не хватало кислорода, но вдохнуть глубоко я не мог, потому как воздух был раскаленным и режущим, как битое стекло.

      Уши Мару дернулись, и я прислушался: откуда-то спереди раздалось приглушенное снегом рычание. Снегопад ослабевал… мир притих, точно набитый до краев ватой. Все вокруг было белым – и равнина, и небо, и даже воздух. Только сверкала вдали кривая полоса, точно по снежному телу земли зигзагом прошелся раскол.

      Мару остановился на расстоянии от обрыва и наотрез отказался идти дальше. Над самой бездной, все дно которой было выстлано сверкающими обломками, точно битым радужным стеклом, застыла грузная фигура медведя. Из его груди сочилось сияние и капало прямо вниз, в океан такого же дробленого, неживого света.

      А потом он СКАЧАТЬ