В 1949 году, два года спустя после создания Пакистана, Бадшах Сахиб сложил с себя все полномочия, передав их своему сыну, которого звали Миангул Абдул Хан Джеханзеб. Мой отец часто повторяет: «Бадшах Сахиб принес нам мир, а его сын – процветание». Правление Джеханзеба считается золотым периодом нашей истории. Он учился в британской школе в Пешаваре. Быть может, потому, что отец его был неграмотным, он очень заботился о народном образовании и построил множество школ, а также больниц и дорог. В 1950-х годах он положил конец системе арендных выплат ханам. Но свобода слова оставалась для нашей долины неведомым понятием. Всякий дерзнувший выразить недовольство действиями вали изгонялся из Свата прочь. В 1969 году, когда родился мой отец, вали отказался от власти, и наша долина стала частью Северо-Западной Пограничной Провинции Пакистана, которая через несколько лет получила название Хайбер-Пахтунхва.
Итак, я с рождения была дочерью Пакистана и гордилась своей страной, хотя прежде всего считала себя жительницей долины Сват и никогда не забывала о своей принадлежности к народу пуштунов.
На нашей улице жила семья, где была девочка моего возраста по имени Сафина и два мальчика, Бабар и Базит, ровесники моих братьев. Мы вместе играли в крикет на улице или на крыше. Но я знала: когда мы с Сафиной станем старше, нас, как и всех прочих девочек, обрекут на затворничество. Предполагается, что наша обязанность – убирать дом, готовить пищу и служить своим отцам и братьям. Мальчики и мужчины имеют право свободно разгуливать по городу, а женщины могут выйти со двора лишь в сопровождении родственника мужского пола, пусть даже пятилетнего мальчугана. Такова традиция.
Я очень рано поняла, что не хочу следовать этой традиции. Отец часто повторял:
– Малала будет свободна, как птица.
Я мечтала, как, подобно Александру Македонскому, поднимусь на вершину горы Элум и коснусь Юпитера. Наблюдая, как мои братья носятся по крыше и запускают воздушных змеев, умело дергая их за леску и заставляя их то взмывать в небеса, то опускаться ниже, я размышляла о том, может ли девочка стать свободной.
2. Мой отец – сокол
Я всегда знала, что у отца имеются проблемы с речью. Иногда слова застревали у него внутри, и он начинал заикаться, подобно испорченной пластинке, несколько раз повторяя один и тот же слог. Мы все терпеливо ждали, когда же он сумеет произнести слово до конца. Отец говорил, что в горле у него словно вырастает стена. Звуки «м», «п» и «к» были его злейшими врагами. Я иногда шутила, что отец зовет меня джани главным образом потому, что это слово ему легче произнести, чем мое имя Малала. Заикание – серьезная неприятность для всякого человека, в особенности СКАЧАТЬ