Солнечный ход. Дмитрий Барабаш

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ долги, машины, дачи и дубленки». В брезгливой злости по отношению к этой оргии потребления Дмитрий Барабаш смыкается с самыми непримиримыми поэтами своего поколения, но даже в этом ряду выделяется броскостью определений:

      Здесь правят миром злые пылесосы,

      а лицами – фарфорные коронки…

      Так и хочется вернуть «лицам» неподдельность «морд». Впрочем, Барабаш это и делает, видя своего встречного героя «с дебильной рожей на лице». Такая теперь Песня о встречном.

      А между тем, почувствовано и сказано с потрясающей точностью: «Нам одолжили вечные вопросы и приказали – золотом вернуть».

      Золотом? А может, фарфоровыми коронками?

      «В усы и бороды засовывая Мандельштамом сваренных ершей».

      Без Мандельштама – никак? Никак. Пора кончать эту жвачку про «свободную страну»… А на закусь – поразительное по точности завершение пиршества: «И закончим перестройку обрезанием сердец».

      Ну, закончим. А потом все-таки попробуем поискать начало?

      Оглядываясь в прошлое, Дмитрий Барабаш находит мощную поэтическую традицию касательно истории России и пробует в нее вписаться. Россия в мировой истории – уникум. Умом ее не понять. Советчики со стороны не нужны. Нам закон не писан. От закона мы прячемся в благодать. Наследуя эту тему, поэт XXI века добавляет в нее… Что? Сейчас услышим:

      Россия-мать – разведена с отцами.

      Отцы трясут могучими концами,

      но нет России дела до отцов.

      И до детей, распущенных из чрева,

      и до того, кто скажет: «Слушай, дева,

      зачни хоть раз без этих подлецов,

      зачни бесстрастно, чисто, беспорочно,

      как будто ты Иосифа жена.

      И вот тогда, я это знаю точно,

      ты вылезешь из вечного дерьма».

      Вам ничего не напоминает эта мизансцена? Что-то подобное услышала Анна Ахматова от Анрепа, звавшего ее в эмиграцию. И ответила ему, как если бы голосом Анрепа испытывал ее сам Всевышний. У Барабаша отвечает искусителю сама Россия:

      Я не хочу. Ты лучше изнасилуй,

      чтобы фингал, чтоб кровь, чтобы свобода,

      чтобы проснулась совесть у народа,

      и не мешай мне чувствовать восторг

      от улицы, закрученной спиралью,

      от трех углов, от слов, налитых сталью,

      от утреннего звона куполов.

      Я думаю, что и звон куполов (звенящих сталью), и закрут улиц (из которых нет выхода), и восторг от трех углов (после которых четвертому явно не бывать), – всё это уравновешивается словом «изнасилуй». Просит же страна!

      От ахматовской строгой взвешенности отличает нынешнего поэта вольная замашка, помогающая вынести задавленную ярость при мысли о прошедшем. Вот интересно: в настоящем лучше дерьма не касаться, в грязь не вляпываться, хранить пренебрежительное спокойствие, но при мысли о прошлом, да и о будущем – скомпенсироваться по полной:

      Человек в России звучит страшно,

      Как окончательный приговор.

      Всё СКАЧАТЬ