Мамочки мои… или Больничный Декамерон. Юлия Лешко

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Еще одна мамочка, экономист Шустова, тоже не готова была наобум доверять стилизованным под фольклор приметам:

      – Ерунда. И вообще: что это за примета? Примета – это когда старинное что-то, а ты говоришь про кино… Смешно просто. Это как некоторые через высоковольтные столбы не ходят, знаете, с опорами такие, говорят – «чертовы ворота». А какие они «чертовы», если они электропровода держат? Юмор.

      Васильевой не хотелось сдаваться:

      – Ну не кино, мало ли что страшное бывает.

      Четвертая мамочка, голубоглазая, чернобровая, в бирюзовом хиджабе, неторопливо очищающая ножом яблоко, произнесла, чтобы просто поддержать разговор:

      – Угу, крокодил…

      Фамилия мамочки была Аль Катран, и получила она ее от мужа-сирийца. А имя Лариса ей дали родители-белорусы, знать не знавшие, что их дочери в двадцать один год на роду будет написано принять мусульманство, выйти замуж за сирийского студента и родить ему троих детей…

      Похожая на Кармен до увольнения с табачной фабрики, яркая Дороганова и тут не упустила возможности подточить зубки и заострить язычок:

      – Во, точно, соседка моя, Анжела Леонидовна. Никакого крокодила не надо. Тот еще монстр… Я заметила: если с утра Леонидовну встретишь – удачи весь день не будет. Не приведи господи.

      Экономист Шустова сходу подкинула конструктивную идею:

      – А ты ей навстречу с пустым ведром! А?

      Васильева, затеявшая интересный разговор, упускать инициативу не хотела:

      – А вот беременную встретить – всегда хорошая примета. Хоть с ведром, хоть без ведра. К прибытку!

      Шустова легко рассмеялась:

      – Да, неувязочка… 2:1 в пользу крокодила!

* * *

      Мамочка Винникова сидела на кушетке с натянутым на животике халатом, в белоснежных носочках. На лице у нее было написано радостное смятение. Все девять месяцев ожидания, как в песочных часах, стремительно истекают. Счет пошел на минуты…

      Вера Михайловна сняла перчатки, бросила их в емкость с дезраствором. Она видела, как просветлело пестрое от веснушек круглое личико Винниковой. Совсем, совсем с другим лицом – бескровным, с искусанными от боли губами – привезли эту женщину глухим ноябрьским утром, и встревоженный муж все тер глаза, то ли борясь с недосыпом, то ли стирая слезы. И вот…

      – Ну вот, видите, как все замечательно? Кесарево мы планировали на среду, а мальчик ваш сам сегодня решил родиться. Так что сегодня будет его настоящий день рождения, а не назначенный, как вы выразились.

      Винникова махнула рукой и стала осторожно, по выработанной уже привычке, подниматься:

      – Ой, господи, да мне уже все равно – назначенный или нет… Лишь бы все хорошо. Я так боюсь, Вера Михайловна…

      Вера Михайловна покачала головой:

      – Все, не надо больше ничего бояться. Малыш сейчас боится вместе с вами. Настраивайтесь на хорошее… А трус… не играет в хоккей!

      Мамочка Винникова прыснула:

СКАЧАТЬ