Не гневи морского бога. Олег Кондратьев

Чтение книги онлайн.

      По дороге к Малому залу филармонии Вилков купил три большие красные гвоздики. Потом, чуть подумав, добавил к ним еще две белых и пучок какой-то зелени. Получилось вполне прилично, хотя и пришлось к ассигнованным мамой купюрам добавить кое-что из своих, подкожных.

      Публика в зале собралась весьма разношерстная. Возрастные дамы в длинных вечерних платьях, сопровождаемые пожилыми кавалерами, одетыми в темные строгие костюмы с непременными старомодными галстуками, мирно соседствовали с более юным поколением меломанов, чьи бедра, независимо от половой принадлежности, туго обтягивали потертые джинсы, а с узких плеч свисали вниз бесформенные хламиды.

      Вилков в своем форменном синем воротнике-гюйсе с ос-лепительно-белыми полосками и в безупречной чистоты тельняшке выгодно смотрелся на фоне и тех и других. Он оказался единственным представителем славного матросского сообщества на этом празднике творческой интеллигенции; что поначалу весьма смущало его, но обернулось явным преимуществом с первых же минут открытия концертного действа, когда из боковой кулисы к сверкающему полированной чернотой роялю направилась высокая женщина в темном, облегающем платье в пол.

      Женщина была незнакома Дэну. Он быстренько глянул в предусмотрительно приобретенную на входе программку: «…фортепьянные вечера… лауреат… Любовь Яровая… в сопровождении…» Ага! Наверно, это сопровождение. А Любовь находится среди небольшой группы исполнителей, расположившихся чуть в глубине сцены. О, там и пианино стоит! Ладно, понадеемся на «явное преимущество»: в светлом зале, даже со стороны сцены, его яркий форменный наряд выделяется, как флажок морского семафора в руках корабельного сигнальщика на мостике. «Сама разглядит. Перепутать не с кем».

      Между тем женщина неторопливо и обстоятельно разместилась на фигурном стуле перед распахнутой крышкой рояля; дождалась, пока луч прожектора, следовавший за ней с момента выхода на сцену, не остановится, максимально ярко и полно осветив ее фигуру, и лишь тогда опустила руки на клавиши…

      Любовь! Черт возьми, это была все-таки она. Гладко зачесанные со лба волосы, туго стянутые на затылке, опускались вдоль прямой спины «конским хвостом». Едва женщина чуть наклонила голову, они рассыпались и заискрились каштановым цветом в ярком луче прожектора, как когда-то давно под солнцем у окна за третьей партой в первом ряду…