По ту сторону снега. Алексей Левшин

Чтение книги онлайн.

      Замыты лица перегноем сумерек,

      Тех винных, ласковых, тех в чем-то виноватых.

      Не сведущих, чьи родственники умерли

      За Охтинского моста шубой ватною.

      Друзья мои! Мы слишком быстро выросли

      Из дач оладьевых, из вязаных кольчуг.

      Из вас из всех один лишь я чернилами

      Все время балуюсь, поблажки не ищу.

      Не знали мы, как пачкаются прозвища,

      Как одуванчик выжелтив лицо.

      Из вас из всех лишь я пустился в розыски

      Моей страны. Со всех ее концов!

      Я не имею права. Отнято внезапно

      Иль от рождения, но я уже не враль!

      Прошел февраль в чернильных теплых пятнах.

      И сердце выбежало: Нет знакомых. Жаль!

      Повествование – прием довольно скучный,

      Зато петляющий, чтоб истину сберечь.

      Я брошен в жизнь – и это тем и лучше,

      Что в жизнь, что некогда извлечь из жизни речь.

      И я готов учиться чистой речи,

      Прямой у веточек и косвенной у птиц,

      Чистописанью и чистосердечью,

      Чистопроходству женских лиц.

      Посредине, где лес – плачевня

      И где простыни сушит простор,

      Нащебетавшаяся привереда,

      Ждет природа своих сестер.

      Это тьма отдает на вырост

      Нам оставшиеся две ветлы,

      Превращая их ночью в сирот,

      Ничего не постигших в любви.

      Коридор обрастает веткой

      И уже тяжелей дышать.

      Хорошо, когда жирно, мелко

      В ночь вщебетана благодать.

      Больно стискивать руку – хужей: человека

      А всего безобидней всю жизнь

      Раскрывать, раскрывать до последнего вздоха

      Рот, глаза и объятья всему, чем ты жив.

      Мы с дедушкой часто гуляли вдоль кресел,

      На темную зиму одетых в чехлы —

      Сугробов в Таврическом. Мир мало весил

      И, кажется, мы себя тихо вели.

      С чего нам шуметь? Жизни два средоточья —

      Я – что еще не, ну а дедушка – что уже все.

      Как будто бы света длина здесь ходила в обносках ночи.

      И пуншем, и бронзой, и теплым цукатом обложенный сон.

      Мы позже узнали, что здесь в исчисленьи

      Каком-то двадцатом Потемкин бывал,

      Что он не любил страшно это строенье:

      Подачку царицы – и с кресел чехлов не снимал.

      Не надо желать лихолетья.

      Фонтанка, как рифма, стара,

      У Анны и Симеона

      На службе давно не была.

      Там дальше Литейный

      И ей для чего-то нужна

      Улица СКАЧАТЬ