множество людей, одинаково изнемогающих, томящихся в ожидании. Они о чем-то говорят между собой, кто-то ругается, кто-то смеется. Одни сидят, спустив ноги с обочины вниз, к канаве, другие стоят, терпеливо переминаясь с ноги на ногу. Вплотную ко мне на траве сидит женщина, она не очень стара, но я воспринимаю ее глубокой старухой. Женщина большая, мягкая и уютная, она попеременно прижимает меня к своему боку и гладит по голове. В другой раз мне бы это понравилось, но сейчас слишком жарко для потных, вязких прикосновений. Я пытаюсь вырваться и убежать, а она не пускает, боится потерять меня в толпе. Внезапно по толпе пробегает волна, народ приходит в движение. Это движение не хаотично, оно строго упорядоченно. Люди, только что бесформенной массой скучившиеся на дороге, выстраиваются в более-менее стройную линию, по пути подхватывая непонятные сосуды. Большие и поменьше, цилиндрические и прямоугольные, одиночные и нагруженные на разномастные тележки, они отличаются общим свойством – грязные на ощупь, блекло-темные. Женщина рядом со мной споро поднимается с травы, хватает в одну руку тележку с тремя сосудами, в другую меня и тоже занимает строго определенное место в людском строе. Нещадно пыля, мимо нас проезжает странный автомобиль, сам допотопный, он везет на себе допотопную цистерну необъятных размеров и останавливается далеко от нас, где заканчивается людской поток. От автомобиля нестерпимо воняет чем-то химическим, но, странное дело, мне нравится этот запах. Я, может быть, даже обрадовалась бы случившемуся разнообразию в окружающем пейзаже, если бы не знала точно, что теперь мне предстоит долго-долго любоваться на толпу, выстроившуюся в линию под жарким солнцем. Несколько раз, когда женщина теряет бдительность, мне удается прошмыгнуть к самой машине, где происходит невероятно интересное: человек в застиранном комбинезоне и клетчатой рубашке принимается разливать из цистерны в подставленные сосуды и сосудики вожделенную жидкость. Жидкость имеет желтый оттенок, льется под напором и даже пузырится от натуги. Я смотрела бы и смотрела, но женщина возникает возле меня и хватает за локоть, тянет обратно. Мне кажется, что до нас очередь никогда не дойдет, но всему приходит свой конец. Вот и мы подставляем свои металлические сосуды под желтую, пьяняще пахнущую струю. Сначала струя звонко бьется о дно сосуда, потом радостно журчит, после тихо булькает и затихает по мере наполнения посуды. Я в нетерпении подпрыгиваю на одной ноге – дальше стоять на краю канавы нет необходимости. Женщина, кряхтя, устанавливает две больших полных канистры в тележку, на земле остается третий сосуд – цвета подвявшей горчицы, похожий на бидон с очень узким горлышком, заткнутым круглой пробкой из черной резины. Мне становится жаль женщину, и я предлагаю помочь, понести. Женщина соглашается с доброй усмешкой. Я решительно хватаю бидон за тонкую проволочную ручку, которая впивается мне в ладонь. Очень тяжело, но я не сдаюсь. Первые шаги вполне удачны, дальше с каждым шагом становится все тяжелее, ручка впивается в ладонь с чудовищной силой. Я мужественно дотаскиваю бидон до края людского строя, а там
СКАЧАТЬ
