Угрюм-река. Книга 2. Вячеслав Шишков

Чтение книги онлайн.

      Наденька щупала свою бородавочку, соображала.

      – Я очень, очень богатая, – сказала она. – Мне довольно. Убегу. И захоровожу себе дружка. В Крым уедем, а нет – на Кавказ. Вот куда.

      – Да тебя пристав со дна моря вытащит.

      – Либо меня вытащит, либо сам утонет.

      Пили чай с вареньем, со свежими оладьями. Парчевский не торопился. Шел дождь, рабочим урок задан, Громова нет дома, – не беда и опоздать, не важно. Он взял сто рублей, надел запасной архалук стражника, поднял башлык и вышел в дождь, в простор. Поди-ка узнай его.

      Рабочие пошабашили в семь вечера. В это время в Питере был в исходе лишь второй час дня. Сей дальний бок земли освещался солнцем много позже.

      Прохор открыл глаза и осмотрелся. Великолепная спальня карельской березы с бронзой. В широком зеркале отражается кровать, на которой он лежит, и балдахин над нею. Поясной, масляными красками портрет какого-то купца. Под его круглой бородой золотая медаль, а в петлице – орден.

      Прохор зевнул, потянулся, бесцеремонно крикнул:

      – Дуня! Маша!

      В спальню вошла в светло-розовом, без рукавов, пеньюаре Авдотья Фоминишна с горячим кофе на подносе.

      – Бонжур, – сказала она хрипловатым контральто.

      – Да-да, – промямлил гость, любуясь рослой женщиной, обладательницей здоровой красоты.

      – Как почивали? – Она скользнула взглядом к зеркалу и придала лицу невинную девичью улыбку.

      – Сладко спал. Видел такие сны, такие сны. Черт бы их драл, какие анафемские, грешные были сны!

      С обольстительным жестом розово-белых рук она подала ему закурить.

      – Мне снилось, что Авдотья Фоминишна Прахова едет со мной. Я ей строю дом в живописнейшей местности на берегу Угрюм-реки.

      – Угрюм-реки? Какие роскошные слова!..

      – Обстановка княжеская, пара рысаков, прислуга и двадцать пять тысяч в год…

      – А костюмы?

      – Костюмы отдельно. По субботам – ванна из шампанского.

      – А что ж говорила вам во сне ваша жена?

      – Она сказала, что это ее не касается. У нее дочь, райские сады, школа, у меня жизнь, дела. Согласна, Дуня? Сколько тебе платит вот этот? – И Прохор ткнул в бороду портрета.

      – Милостивый государь, вы очень грубы! – Грудь женщины вздымалась, как волна, сердце злилось, но серые прекрасные глаза, похожие на милые глаза Анфисы, гладили Прохора по сердцу.

      Авдотья Фоминишна, закинув ногу на ногу, сидела на козетке, курила, пускала дым колечками. Под взбитой челкой, за белым лбом шел бешеный торг; шла купля и продажа, прикидывалось «за» и «против», сводились барыши. Лакированный каблук набитой такими же мыслями туфельки нервно постукивал в ковер.

      – Я жду ответа. – И Прохор бросил окурок в недопитый кофе.

      – Пожалуйте за ответом через три дня, – скрипнула туфелька, и красные пуговки на пеньюаре улыбнулись.

      Хозяйка нюхнула из граненого флакончика нашатырного спирту. Хозяйка с волнением переоценивала СКАЧАТЬ