Волны бьются о скалы. Мария Стародубцева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ т глазами будильник. Будильник не звенит, он пузатый, круглый, бледно-зелёный с выпуклым стеклом, за которым стрелки застыли на половине пятого утра. Красная кнопка вверху корпуса вдавлена вовнутрь, будильник сломан. Она сама нечаянно сломала его, когда ей было пять. Теперь она просыпается всегда в половину пятого утра и ложится в это остановившееся время. Её такой расклад вполне устраивает.

      Ухватившись рукой за неровный край столешницы, она привстала и оперлась на покрытую клеёнкой под дерево поверхность своего письменного стола, стоящего у изголовья её кровати. Стол стоял у самого окна, довольно большого деревянного окна, состоящего из трёх маленьких. Так его разделили белые, крашенные извёсткой, деревянные балки. Окно было двойным, стекло внутри и снаружи, а между ними – неширокий зазор, в котором уснули две мухи, оставшиеся ещё с осени. Одна лежала шестью лапками кверху, растопырив полупрозрачные сетчатые крылья. Раньше Лика хотела достать эту муху и выпустить в окно. Но открыть окно зимой нельзя, оно заткнуто полосами грязной ветоши. Лика любит смотреть на отца, когда он осенью затыкает окна. По полчаса стоит перед каждым из шести окон с мешком ветоши, рвёт её на полосы, потом затыкает тряпки в щели окон ножом, специальным тупым уже ножом с белой костяной ручкой. Её он к этому занятию не допускает, разрешает только смотреть.

      За окном видно всё. Это парадокс северной ночи: в комнате всегда темнее, чем на улице. Ночью возле койки стены чёрные, а лампа на столе видна до мелочей на сером квадрате окна, занавешенного белым тюлем. За окном чуть дальше стоит невысокая, немного выше дома, берёза, а сразу за ней – обрыв. И довольно крутая тропинка сбегает вниз. А дальше будут наваленные прямо на землю большие осколки скал и вода. Лика любит воображать себе, что там, за обрывом. Папа говорил, как выглядит море. Даже не море – Тихий океан. Папа любит море зимой. Он часто сажает Лику к себе на колени и описывает холодную, тёмную воду, уходящую за горизонт. Снег на берегу подходит к самой кромке воды, там он грязный, потому что по нему ежедневно топчутся сотни ног в ботинках и больших болотных сапогах. Снег бывает белым только один раз – когда он только выпал, рано утром, пока нет людей. У самой воды берег низкий, скалы идут чуть выше. Берег обледенелый и очень скользкий; поднимаясь из лодок, люди спотыкаются и едва не падают и с ненавистью оглядываются на берег, будто он виновник всех проблем на свете.

      Вода в океане не замёрзает. Только иногда, в середине января, в самую стужу, бухта покрывается льдом до половины. Тонким коварным льдом, по которому нельзя ходить. А дети из школы ходят, кто постарше. На спор.

      Дальше, на середине узкой бухты, – рейд. Там на якорях стоят большие рыболовные сейнера. Они заходят в Малокурильское раз в неделю – опорожнить груз в лодки, свезти на берег тонны свежей холодной сайры. У берега пришвартованы частные баркасы, низкие, ободранные жестянки, как пренебрежительно называет их папа. Баркасы зимой редко отваживаются выходить на большую воду, жмутся к берегу. Раз в месяц к восточному причалу подходит траулер с Сахалина, подвозит продукты в местный магазин и одежду и лекарства в больницу. Траулер зимой ходит нерегулярно, выбивается из графика, опаздывает иногда дня на три. Его видно издалека, он новый и блестит от свежей краски. Лика сама никогда его не видела, но очень хочет.

      Лика стоит, опираясь пальцами рук на стол, и смотрит в окно на быстро светлеющий пейзаж. Правда, берёза всё загораживает. Их участок с другой стороны, его видно из окна кухни. А из этого окна – только тропинка в школу. В пять утра за окном уже слышны голоса и гудки машин. Они живут на главной улице села – на Красногвардейской. Красногвардейская, 21. В принципе, это единственная улица, есть ещё два маленьких переулка, но они непостоянного пользования. Это значит, что они есть только летом в хорошую погоду. В дождь там слякоть, не пролезет в узкие проёмы даже велосипед, а зимой там снегу по горло. Папа однажды решил сократить путь на работу по переулку, в итоге опоздал на полчаса.

      Улица начинается от больницы. Всё село стоит на скалах, на скальных обломках, сбегающих к морю. Давно, очень давно здесь был ледник. Он медленно сползал в океан с гор и тащил в себе эти камни, острые обломки и гладкие валуны. Сейчас ледника нет, есть только камни и голимый лёд под землёй – вечная мерзлота. Из-за неё в земле мало что растёт, лёд начинается сантиметрах в двадцати от поверхности. А подо льдом – камень острова, его сердцевина, которую не пробьют ничьи корни, кроме елей и кустарника.

      За больницей никто не живёт. Там уже горы, большие сопки. Остров Шикотан сам по себе маленький, сопок здесь немного, но и одной достаточно, чтобы угрожающе нависать над селом. Как большой, поросший еловым лесом, клюв с зубами-скалами. Дальше, наверно, тоже сопки, там ещё одно село – Крабозаводское. По прямой дороге до него 9 км, оно совсем маленькое. Мама там родилась, там жили Ликины бабушка с дедушкой. До землетрясения 2004 года. Лики тогда в помине не было, она не может помнить, как каменный град погреб под собой пол-Крабозаводского и накрыл их Малокурилку. Тогда же разнесло и школу, которая, как и больница, стояла на высоте. Из окон трёхэтажки повылетали все стёкла, кого-то из учеников завалило. Здание забросили, СКАЧАТЬ