Различные формы коррупции могут требовать различных индикаторов или даже наборов индикаторов. Такие индикаторы более полезны при формулировании специфических для конкретного региона мер по устранению причин коррупции и больше отвечают практическим потребностям.
Ранние исследования довольно хорошо идентифицировали стратегии по сдерживанию распространения и в конечном счете сокращению коррупции. Настоящее исследование сконцентрировано на четырех общих характеристиках, которые обычно создают и расширяют возможности для коррупции: монопольное право, неограниченные полномочия, отсутствие прозрачности при принятии решений и отсутствие необходимости отчитываться о принятых решениях. Ранние работы Роуз-Акерман (Rose-Ackerman, 1978) и Клитгарда (Klitgaard, 1988) были, пожалуй, первыми, где системно идентифицировались эти характеристики и предлагались рекомендации в формулировании конкретных и полезных стратегий борьбы с коррупцией, особенно административной. В этих работах также впервые был представлен метод рационального выбора для понимания мотивов коррупции: если ожидаемая выгода незаконной сделки превышает ожидаемые издержки, у человека есть стимул участвовать в этой сделке.
Классическая работа Уэйда (Wade, 1985) по рынкам для государственных учреждений была первой, четко обрисовавшей механизм покровительства в связи с назначением и продвижением чиновников. Его анализ хорошо иллюстрирует важность прозрачности и подотчетности в государственном секторе и пагубные последствия свободы действий и монопольного контроля назначений и, как результат, коррупционных стимулов для чиновников{8}.
Что касается приватизации государства, то многочисленная литература на тему погони за экономической рентой, начиная с трудов Крюгера (Kreuger, 1974) и Таллока (Tullock, 1971), а также относящаяся к данной теме работа Бхагвати (Bhagwati, 1982), посвященная непродуктивной деятельности по поиску выгоды, подчеркивают центральное место монопольной власти правительства и вольного обращения узкой группы людей с законами, правилами и политикой в погоне за экономической рентой{9}. В 1980-е гг. эта работа дала сильный толчок процессу дерегулирования и приватизации как средству уменьшения власти государства (и таким образом его приватизации){10}. Но из-за отсутствия в то время необходимых эмпирических данных это исследование не смогло распознать важность прозрачности и подотчетности для предотвращения приватизации государства{11}.
В ранних исследованиях признавалась важность понимания сложности коррупции и необходимость искоренения ее первопричин. Но им не хватало эмпирической базы, на основе которой можно было сформулировать практические меры по борьбе с этой болезнью общества. Какие сферы наиболее предрасположены к возникновению коррупции? Каким проблемным зонам страна должна уделить СКАЧАТЬ
7
Похожие аргументы см. в Woodruff (готовится к выпуску).
8
Близкие по теме статьи см. в Anderson, Reid, and Ryterman (2003) и Evans and Rauch (1999).
9
Подробную дискуссию о стремлении к получению ренты, его причинах и последствиях см. в Rowley, Tollison, and Tullock (1988).
10
Дискуссию о коррупции в процессе приватизации в бывшем Советском Союзе см. в Hoffman (2002).
11
Обеспокоенность по поводу отсутствия прозрачности и подотчетности возникло у специалистов-практиков и ученых, заинтересованных в разработке практических мер по сокращению коррупции. Теоретически эти концепции можно привязать к основным проблемам информационной несимметричности и несовершенства информации. Экономисты исследуют множество вариантов и проявлений этих проблем уже более двух десятков лет. Но на удивление мало кто из них использовал сложные аналитические инструменты, разработанные для подобных случаев, и применял их в сфере управления и коррупции (см. Tirole, 1992). Одним из исключений является область государственных закупок, где экономисты, прошедшие подготовку в области новой организации промышленности и специализирующиеся на теории аукционов, проанализировали неэффективность и потери (и, таким образом, коррупцию), поразившие государственные закупки в результате информационной несимметричности (участники конкурсов больше знают о действительной цене и качестве своих предложений, чем агенты по государственным закупкам) или неполноты информации (необходимость составления неполных контрактов, когда закупается комплексный продукт или услуга). См., в частности, Lafont and Tirole (1993); Porter and Zona (1993); Bushnell and Oren (1994); Crocker and Reynolds (1993); Bajari and Tadelis (2001); Bajari, Houghton, and Tadelis (2006). Интересное эмпирическое наблюдение, связывающее закупки, несимметричную информацию и политические структуры, можно найти также в Hyytinen, Lundberg, and Toivanen (2006).