Оскар и Розовая Дама и другие истории (сборник). Эрик-Эмманюэль Шмитт

Чтение книги онлайн.

      – Да вы что, правда?

      – Конечно, если твой отец согласен.

      – Да он точно согласится.

      – Ты уверен?

      – Говорю вам, согласится!

      Когда мы очутились в холле «Гранд-отеля» в Кабуре, я вдруг расплакался: не смог сдержаться. Я плакал два или три часа, задыхаясь в рыданиях.

      Мсье Ибрагим смотрел, как я плачу. Он терпеливо ждал, когда я смогу заговорить. Наконец я смог выдохнуть:

      – Мсье Ибрагим, здесь слишком красиво, здесь правда слишком красиво. Это не для таких, как я. Я этого не заслуживаю.

      Мсье Ибрагим улыбнулся:

      – Красота, Момо, – она повсюду. Везде, куда ни глянь. Так написано в Коране.

      Потом мы пошли побродить по берегу моря.

      – Знаешь, Момо, человеку, которому Бог сам не открыл жизнь, книга ничего не откроет.

      Я рассказывал ему о Мириам и говорил о ней тем больше, чем больше хотел умолчать об отце. Едва допустив меня в круг соискателей, Мириам тут же отвергла меня как недостойного кандидата.

      – Это ничего, – промолвил мсье Ибрагим. – Твоя любовь принадлежит тебе. Пусть даже она ее не примет, она не в силах ничего изменить. Просто ей не достанется этой любви, вот и все. То, что ты отдал, Момо, твое навеки; а то, что оставил себе, – навсегда потеряно!

      – А вы женаты?

      – Да.

      – А почему вы здесь не с женой?

      Он указал на море:

      – Здесь и вправду английское море, зеленовато-серое, а не обычного для воды цвета; как будто оно приобрело акцент!

      – Мсье Ибрагим, вы мне не ответили про вашу жену! Где она?

      – Момо, отсутствие ответа – это и есть ответ.

      Каждое утро мсье Ибрагим просыпался первым. Он подходил к окну, вдыхал свет и медленно проделывал свои гимнастические упражнения – как каждое утро, всю жизнь. Он был невероятно гибким. Лежа в постели, я сквозь прищуренные веки видел силуэт все еще молодого, долговязого, нескладного мужчины, каким он, наверное, и был когда-то, только очень давно.

      К огромному удивлению, как-то в ванной я заметил, что и мсье Ибрагим тоже подвергся обрезанию.

      – Вы тоже, мсье Ибрагим?

      – У мусульман, как и у евреев, Момо. Это Авраамова жертва: он протягивает своего сына Богу, говоря, что тот может его забрать. Маленький кусочек кожи, которого нам недостает, – это след Авраама. При обрезании отец должен держать сына: отец дарует собственную боль как воспоминание о жертве Авраама.

      Благодаря мсье Ибрагиму я стал понимать, что евреи, мусульмане и даже христиане имели кучу общих великих предков еще до того, как начали бить друг друга по морде. Лично меня это не касалось, но все же я почувствовал себя лучше.

      По возвращении из Нормандии, войдя в темную пустую квартиру, я не ощутил, что переменился, но счел, что перемениться мог бы мир. Я думал, что следовало бы открыть окна, что стены могли бы быть светлее, думал, что, наверное, СКАЧАТЬ