Гладь озера в пасмурной мгле (сборник). Дина Рубина

Чтение книги онлайн.

      Он любил наблюдать за ней искоса, с удовлетворением отмечая, какая она гибкая, легкая, в какое согласие с голосом приходит все ее тело, когда она рассказывает о ком-то, изображая интонацию, движения, походку человека… И видно было, что совсем не задумывается над этими жестами и гримасами, то есть движима только природным даром.

      Однажды вечером она принялась изображать ему трамвайных пассажиров.

      То бабая из кишлака, впервые попавшего в город: как проезжает он одну остановку за другой, боясь сойти по ступенькам на тротуар, заносит ногу, держит ее приподнятой и наконец ставит на место. Двери закрываются…

      То старый еврей, возмущенный поведением сына, как-то сам вылепливался из ее лица с характерной желчно-иронической гримасой: «Лучше бы он меня зарэзал, – я бы это легче перенес! – чем он мне такое сказал!»

      То украинский дядька, отягощенный приличным воспитанием, трубно сморкается, потом оглядывает публику и говорит вежливо:

      – Звиняйте, это я носом…

      А вот забубенная компания возвращается с гулянки к остановке. Полупьяный гармонист, разворачивая свою гармонь, выкрикивает частушки. И пьяная баба выплясывает, подпевая ему в тон. Подъезжает троллейбус… Вскочив на нижнюю ступеньку и вцепившись в поручень одной рукой, баба другой рукой продолжает широко поводить под музыку, одновременно притоптывая и приплясывая на ступеньке. У гармониста фуражка съехала набок, две тетки из той же компании подтанцовывают на остановке. Водитель сидит, скрежеща зубами, так как не вправе тронуть троллейбус, пока эта компания не ввалится в салон. А те, с раскрасневшимися потными лицами, все отплясывают, разворачивая гармонь, голосисто выкрикивая:

      Лежа на кровати, закинув искалеченную руку за голову, Семипалый смотрел на Катю, которая становилась то гармонистом, со съехавшей на ухо фуражкой, то окаменелым от ярости водителем, то пьяной бабой, отплясывающей на ступеньке троллейбуса… Даже лица пассажиров, мгновенно сменяя одно другим, она вмиг изображала… Хохотал в голос! Даже охрип… Отсмеявшись, сказал:

      – А ты актриса, волчонок. Нет, правда! У тебя большие способности. Тебе учиться надо… – Помолчал и добавил задумчиво:

      – Да и я способен на большее, чем в будке торчать.

      Она прыжком забралась к нему на кровать, растопырила пальцы, будто сейчас задушит.

      – Да и не торчи, – сказала она. – Денег у тебя и так навалом.

      Он засмеялся невесело:

      – А я больше хочу… И тебе не советую деньги мои считать. Ясно?

      Она отпрянула, спрыгнула с кровати и, напевая, пошла по комнате кружить…

      – Я-а-асна, а как же! – выговорила аккуратненько, улыбаясь своим оскалом.