Живая вода. Владимир Крупин

Чтение книги онлайн.

      Дуся подскочила к гармонисту, отбила такт и заявила:

      И достойно вышла из круга. Лариса же, показывая, что может плясать бесконечно, вызывала по очереди всех кавалеров. Никто не поддался. Вышел, правда, Павел Михайлович. За гармошкой его заменил Афоня. Но плясал Павел Михайлович не азартно, работали только ноги, сам был как деревянный и напряженно смотрел вдаль, будто ждал спасения.

      – Туфли ты мне, Оксана, подтакала плохие нарочно, чтобы я ногу сбила.

      Вот на что свалила Дуся свое поражение, на туфли, купленные в магазине Оксаны. Дуся жалела, что в пляске не вспомнила частушку, которую так бы в лицо и вылепить этой бочкотаре:

      Но время было упущено.

      Глядя на пляску, Кирпиков испытывал двойное чувство: ишь напились, скачут, но скачут хорошо.

      Пошли за стол по второму заходу. Афоня уселся рядом и продолжил свои разговоры.

      – Ты был мужик от и до. От и до. С тобой можно было поговорить и посоветоваться.

      – И говори.

      Афоня посмотрел на Кирпикова как на ненормального.

      – Как же говорить без выпивки?

      – Не с кем стало выпить, вот что. Всего-то?

      Кирпиков хотел наговорить Афоне упреков, но сдержался, отсел от него и, возвращая естественный ход вечера, запел „Хас-Булат удалой“, а там пошли „Что стоишь, качаясь, тонкая рябина?“, и, конечно, „Что ты жадно глядишь на дорогу?“, и, конечно, „На Муромской дороге“, и, конечно, все ямщицкие, и, конечно, „Враги сожгли родную хату“. Тася так звенела, хватала такие верха, так солидно гудел Павел Михайлович, что никто не заметил, что в общем хоре не хватает двух голосов.

      На крыльце шел разговор как раз в эти два голоса.

      – После обеда полежи, после ужина походи, – говорил мужской голос.

      Женский отвечал:

      – Конечно, вы мужчина кубатуристый, в вас СКАЧАТЬ