Ты так любишь эти фильмы. Фигль-Мигль

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Чтобы принять в ней посильное участие, я попил воды из своей миски – смотри, радуйся, пью кипячёную! Бэээу!!! Гадость какая.

Херасков

      «Эта баба изведёт тебя, – говорит внутренний голос. – Так изведёт, что умирать будет нечему». Я даже не отмахиваюсь. Не возражаю – как тут, интересно, возразишь? Бывают максимы и сентенции, против которых не попрёшь: «Волга впадает», «Кай смертен»… Никто и не прёт, все скромно обходят сторонкой: очи долу, а в кармане кукиш.

      Из-за чего мы начали ссориться? Можно ли называть ссорой эти холодные шутки – такие вежливые, такие ядовитые, от которых потом просыпаешься ночью в поту: как можно было такое сказать и улыбнуться? выслушать и не умереть? К шуткам я оказался не готов. Основываясь на Сашином отношении к миру, я ждал, что и у нас начнётся с криков, воплей, попрёков. Любые крики, любые вопли предпочтительнее того, что есть: ложь, пустые слова, весёленькие пейзажики. (Ну всё, довольно.)

      Выбивая клин клином, пошёл в редакцию к Виктору. Помимо широкой научной и общественной деятельности, Виктор издаёт литературный альманах «Знаки» – в честь то ли «Чисел», то ли науки семиотики. Чем дальше отхожу я от этого круга, тем страшнее становится при мысли, что когда-то он был и моим. Рождение, воспитание, то-сё. Я был мальчик из хорошей семьи. Моя тётя Аня до сих пор, кажется, трудится в непростой школе. Мои родители до сих пор голосуют за «Яблоко». Девочки, в которых я влюблялся – те, кто ещё не уехал, – служат в прогрессивной журналистике или экспертами при прогрессивном искусстве. Теперь уже я сам не понимаю, какие у меня к ним претензии – это не претензии, а глухая злоба, неопределённое чувство ненависти пополам с презрением. И чем при этом занимаюсь я сам?

      Виктору сдавало угол маленькое гордое издательство, само арендовавшее закуток в стандартном бизнес-центре. Добравшись до их чистенького беленького коридорчика, я прислушался. Из комнатки слева неслись смех и обрывки сплетен, из комнатки справа – ругань. Я пошёл направо.

      Виктор съёжился в своём креслице между столом и шкафом и подавленно, виновато, опасливо следил за крупной размашистой жестикуляцией кургузого мужичка.

      – У меня было: «наевшиеся крошек голуби»! – вопил автор. – А здесь – «наевшиеся кошек»! Ты видишь разницу между крошками и кошками? А между голубями, которые едят крошки, и голубями, которые едят кошек?

      – Коленька! – сдавленно взывал мой друг. – Читатель поймёт, что это опечатка. Ну, ошиблись в типографии, да? Корректор проглядел. Ты сам мог…

      – Не мог!!!

      Виктор заёрзал.

      – Коленька, это каждый может. Ты не представляешь, сколько раз я собственную корректуру читаю, да? И постоянно…

      – А!!! Свою-то как положено вычитываешь! А мне нарочно буквы переставляют! Пакостят! Черви завистливые! Сморчки! И сам ты, Витя, сморчок! Тебе Гринберг ещё в девяносто третьем хотел пощёчину дать, а я его тогда отговорил и зря, между прочим, сделал! Гринберг…

      – Коленька!

      Я взял Коленьку за шиворот и бережно развернул лицом на выход.

      – Пошёл вон.

      Литератор убрался. Виктор заёрзал ещё СКАЧАТЬ