Политико-военные и военно-стратегические проблемы национальной безопасности России и международной безопасности. Андрей Кокошкин
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Политико-военные и военно-стратегические проблемы национальной безопасности России и международной безопасности - Андрей Кокошкин страница 7
К тому же политика – как внешняя, так и внутренняя – может оказаться в ряде своих сегментов средством обеспечения войны, обеспечения благоприятных условий для выполнения военно-стратегических задач[27]. Это обеспечение происходит в рамках того, что можно именовать высшей стратегией[28].
Высшая стратегия – это категория более высокого и многопланового уровня, нежели военная стратегия[29]. Под высшей стратегией можно подразумевать целенаправленную деятельность государства во время войны (ив период подготовки к ней) по наиболее эффективному использованию всех компонентов его мощи для достижения победы[30]. Высшая стратегия включает не только собственно применение военной мощи, вооруженных сил ради победы, но и дипломатию, экономическое принуждение (включая разные формы экономической блокады), разведывательно-диверсионные операции, многоплановое пропагандистско-психологическое воздействие, используемое для обеспечения победы в войне, мобилизацию в необходимых масштабах и формах национальной промышленности и трудовых ресурсов и т. п.[31]
Особого внимания в современных условиях заслуживают вопросы политико-пропагандистской подготовки войны и ее обеспечения[32]. Можно сказать, что значение этого фактора возрастает чуть ли не по экспоненте. При этом следует различать несколько объектов такого воздействия: собственные граждане[33], собственные вооруженные силы, население страны-противника, ее вооруженные силы и другие «силовые структуры», союзные страны, нейтральные страны[34]. Огромную роль играет заблаговременное завоевание необходимых позиций в международном информационном пространстве.
Особое значение этого фактора отмечалось еще в китайском трактате Сунь-Цзы по военному искусству конца VI – начала V в. до н. э. В этом трактате определяется пять явлений, которые кладутся в основу войны. Первым из них Сунь-Цзы называет «путь»: «Путь – это когда достигают того, что мысли народа одинаковы с мыслями правителя, когда народ готов вместе с ним жить, когда он не знает страха и сомнения»СКАЧАТЬ
Здесь можно привести любопытные суждения Е.И. Мартынова, военного историка и теоретика, которому довелось служить в российской императорской армии и в РККА. Он, человек с богатейшей военной и научной биографией, в которой немалую долю составляют и трагические моменты, начал публиковать свои труды еще в конце XIX в. В царской армии Мартынов достиг звания генерал-лейтенанта. Ряд очень важных военно-исторических работ он опубликовал в 1920-е годы, когда служил в РККА. В 1931 г. Мартынов был арестован и заключен в лагерь, но уже летом 1932 г. ему было разрешено вернуться в Москву. Вторично он был арестован в 1937 г. и решением тройки при УНКВД СССР по Московской области приговорен к высшей мере наказания. Постановлением № 5 лс-1764/56 Президиума Московского городского суда от 26 ноября 1956 г. постановление тройки было отменено, и Мартынов был посмертно реабилитирован. См.:
Говоря о политическом обеспечении военной стратегии, Е.И. Мартынов справедливо пишет о том, что это в равной мере относится как к внутренней, так и к внешней политике: «От внутренней политики зависит определить общую численность армии и бюджет военного министерства. В конституционных государствах эти нормы устанавливаются путем пререканий между различными политическими партиями и посредством целого ряда компромиссов, в которые приходится вступать правительству. При таких условиях не всегда бывает легко создать вооруженную силу, нужную для выполнения известной политической задачи». Как замечает Мартынов, «это пришлось испытать Бисмарку в первые годы его деятельности»
Далее автор пишет, что «в государствах абсолютных вопрос о численности армии и о бюджете военного министерства разрешается без всякого вредного шума, и потому военная система их может получить несравненно более широкое развитие». При этом Мартынов обоснованно отмечает, что «здесь легко погрешить в обратную сторону» (Там же. С. 47).
Мартынов убедительно иллюстрирует эти тезисы одним из наиболее ярких примеров из российской истории: «Так, в эпоху императора Николая I, как известно, все внимание почти целиком было обращено на армию: перед ее интересами отходили на задний план другие нужды государства. И действительно, русская армия пятидесятых годов считалась образцовою в Европе, и только немногие дальновидные люди сомневались в военном могуществе России. Когда в сентябре 1854 года союзники высадили в Крыму около 60 тысяч человек, Россия располагала колоссальной по тому времени армией в 1335 тысяч, но эти силы отчасти охраняли границы, отчасти же были разбросаны внутри страны, и мы не успели их своевременно сосредоточить к угрожаемому пункту – главным образом вследствие отсутствия хороших путей сообщения. Вооружение наших войск значительно отстало от европейского – вследствие слабого развития у нас техники» (Там же. С. 48).
В своей оценке российских Вооруженных сил он идет дальше оценок, касающихся недостатков в развитии коммуникаций и технической оснащенности нашей армии: «Начальствующий персонал оказался не на высоте современных требований. В армии не было инициативы – вследствие того, что в обществе была подавлена личная самостоятельность. Солдат, сурово воспитанный, действовал автоматически, – что отвечало общему крепостному строю». При этом, как отмечает Мартынов, «в деле снабжения войск господствовало хищение – что объясняется отчасти низким умственным и нравственным уровнем тогдашнего общества, отчасти отсутствием гласности» (Там же).
Мартынов делает вполне обоснованное заключение о том, что «в результате армия, на которую тратились громадные средства, оказалась, несмотря на свое геройство, не в силах выдержать борьбу, и величественное здание военного могущества, с такой заботливостью воздвигнутое императором Николаем I, пошатнулось, потому что не имело под собой прочного основания»
Внешняя политика (он ее отождествляет с дипломатией, что не вполне корректно) должна, считает Мартынов, поставить перед военной стратегией посильную цель: «Дипломатия должна взвесить, чего она может достигнуть в известный исторический момент с имеющимися в ее распоряжении средствами. Ошибка в этом направлении – постановка для войны слишком крупной политической цели – может иметь своим последствием то, что стратегия надорвется в непосильной работе» (Там же. С. 43).
Внешняя политика, обоснованно отмечает данный автор, «должна умело эксплуатировать результаты, добытые стратегией». Далее Мартынов пишет: «При исполнении этой последней своей обязанности политике приходится бороться не столько с неприятелем, сопротивление которого уже сломлено оружием, сколько с вмешательством соседних держав. Как бы успешна ни была война, но, во всяком случае, она временно ослабляет государство». Далее он делает весьма глубокое замечание о том, что «вслед за страшным напряжением всех сил наступает период материального и нравственного изнурения». И «этим периодом временной слабости могут воспользоваться соседние государства и, под предлогом посредничества вмешавшись в мирные переговоры, отнять у победителя плоды его успехов. Много удачных войн было таким образом сведено на нет, не принеся ничего, кроме военного блеска и материальных потерь. Извлечь из успехов, одержанных стратегией, наибольшую пользу составляет венец дипломатического искусства, без которого теряют смысл все подготовительные труды» (Там же. С. 49).
В отечественной традиции активно используется понятие
Несколько иное определение военной политики приводится в «Военном энциклопедическом словаре»: «Военная политика, составная часть общей политики классов, государств, партий и других социально-политических институтов, непосредственно связана с созданием военной организации, подготовкой и применением средств вооруженного насилия для достижения политических целей. Военная политика государств конкретизируется в их военных доктринах, военной стратегии и в практике военного строительства. Опирается на оценку своих сил и сил вероятных противников, потенциалов, составляющих военную мощь государства, и факторов, решающих ход и исход войны. Важное место в военной политике занимают проблемы создания, укрепления и совершенствования военной организации, технического оснащения Вооруженных сил, определения перспектив развития военной техники, мобилизационных возможностей государства, подготовки военно-обученных резервов, а в случае необходимости – их мобилизационного развертывания» (Военный энциклопедический словарь. М.: Воениздат, 1983. С. 137).
М.В. Фрунзе писал, что «государство должно заранее определить характер общей и, в частности, военной политики, наметить соответственно с нею возможные объекты своих военных устремлений, выработать и установить определенный план общегосударственной деятельности, учитывающий будущие столкновения и заранее обеспечивающий их удачу целесообразным использованием народной энергии»
Первые зачатки идеи высшей стратегии можно обнаружить, в частности, в уже упоминавшемся византийском «Стратегиконе Маврикия» – трактате VI в. н. э. В нем автор ведет речь не о «чистых» военных стратагемах, а о целом комплексе мероприятий, в которых дипломатия, в частности, становится одним из орудий достижения успеха. См.:
В конце 1920-х годов М.Н. Тухачевский начал разработку понятия «полемостратегия», во многом созвучного по духу понятию «высшая стратегия». Под «полемостратегией» Тухачевский понимал учение о сущности, методах и способах подготовки к войне, о путях и способах наиболее целесообразного использования всех сил и средств государства для достижения победы. Тухачевский исходил из того, что Верховное главнокомандование, руководящее войной в целом, не может опираться только на классическую военную стратегию, «чистую стратегию» старого типа; отсюда он выводил потребность в новой, высшей стратегии. Идея «полемостратегии» в СССР, однако, не нашла сколько-нибудь широкой поддержки. Некоторые критики в попытке Тухачевского конструировать «полемостратегию» усмотрели стремление не столько подчинить военную стратегию политике, сколько «подтянуть» политику к стратегии. См. подробнее:
Примерно в то же самое время в Великобритании на основе непосредственного опыта Первой мировой войны, потребовавшей беспрецедентных по масштабам усилий общества и государства для достижения победы, разрабатывалась концепция «большой стратегии». Позднее (в 1935 г.) категория «большой стратегии» вошла в английский Полевой устав. См.:
При вводе советских войск в Афганистан в декабре 1979 г. не была осуществлена политико-пропагандистская подготовка ни собственного населения, ни мирового общественного мнения. Как обоснованно пишет генерал армии В.И. Варенников, «наше политическое руководство не воспользовалось главным оружием – информацией… Мы… действовали тихой сапой, и это было ошибкой. Против СССР развернули информационную войну, которая обернулась для нас тяжкими последствиями». См.:
Можно с большой степенью уверенности считать, что США проиграли в 1960-е годы войну во Вьетнаме в значительной степени из-за того, что на определенном этапе война лишилась поддержки большей части населения в собственной стране, чему в немалой степени способствовали ряд органов американских СМИ, которые освещали эту войну совсем в ином духе, нежели официальные власти.
Весьма важным в этом отношении является опыт работы соответствующих структур в СССР в годы Великой Отечественной войны: Совинформбюро, ТАСС, Советского бюро военно-политической пропаганды. См.: